Александр Кушнер - Стихотворения. Четыре десятилетия
- Название:Стихотворения. Четыре десятилетия
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Кушнер - Стихотворения. Четыре десятилетия краткое содержание
Стихотворения. Четыре десятилетия - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Что удивительно: ни ум, как бы родня
Мужскому, прочному, ни искренность, без задней
Подпольной мысли злой, – ничто не в помощь ей.
Неутолимое страданье
В глазах и логика, тем чётче и стройней,
Что вся построена на ложном основанье.
Постройка шаткая возведена тоской
И болью, – высится, бесслёзная громада.
Прижмись щекой
К ней, уступи во всём, проси забыть, – так надо.
Лишь поцелуями, нет, собственной вины,
Несуществующей, признанием – добиться
Прощенья можем мы. О, дщери и сыны
Ветхозаветные, сейчас могла страница
Помочь волшебная, всё знающая, – жаль,
Что нет заветной под рукою.
Не плачь. Мы справимся. Люблю тебя я. Вдаль
Смотрю. Люблю тебя. С печалью вековою.
* * *
Как писал Катулл, пропадает голос,
Отлетает слух, изменяет зренье
Рядом с той, чья речь и волшебный образ
Так и этак тешат нас в отдаленье.
Помню, помню томление это, склонность
Видеть всё в искажённом, слепящем свете.
Не любовь, Катулл, это, а влюблённость.
Наш поэт даже книгу назвал так: «Сети».
Лет до тридцати пяти повторяем формы
Головастиков-греков и римлян-рыбок.
Помню, помню, из рук получаем корм мы,
Примеряем к себе беглый блеск улыбок.
Ненавидим и любим. Как это больно!
И прекрасных чудовищ в уме рисуем.
О, дожить до любви! Видеть всё. Невольно
Слышать всё, мешая речь с поцелуем.
«Звон и шум, – писал ты, – в ушах заглохших,
И затмились очи ночною тенью…»
О, дожить до любви! До великих новшеств!
Пищу слуху давать и работу – зренью.
* * *
Увидеть то, чего не видел никогда, –
Креветок, например, на топком мелководье.
Ты, жизнь, полна чудес, как мелкая вода,
Жирны твои пески, густы твои угодья.
От гибких этих тел, похожих на письмо
Китайское, в шипах и прутиках, есть прок ли?
Не стоит унывать. Проходит всё само.
Креветка, странный знак, почти что иероглиф.
Какие-то усы, как удочки; клешни,
Как веточки; бог весть, что делать с этим хламом!
Не стоит унывать. Забудь, рукой махни.
И жизнь не придаёт значенья нашим драмам.
Ей, плещущейся, ей, текущей через край,
Так весело рачков качать на скользком ложе,
И мало ли, что ты не веришь в вечный май:
Креветок до сих пор ведь ты не видел тоже!
Как цепкий Ци Бай-ши с железной бородой
В ползучих завитках, как проволока грубой,
Стоять бы целый день над мелкою водой,
Готовой, как беда, совсем сойти на убыль.
* * *
Ну, музыка, счастливая сестра
Поэзии, как сладкий дух сирени,
До сердца пробираешь, до нутра,
Сквозь сумерки и через все ступени.
Везде цветёшь, на лучшем говоришь
Разнежившемся языке всемирном,
Любой пустырь тобой украшен, лишь
Пахнёт из окон рокотом клавирным.
И мне в тени, и мне в беде моей,
Средь луж дворовых, непереводимой,
Не чающей добраться до зыбей
Иных и круч и лишь в земле любимой
Надеющейся обрести привет
Сочувственный и заслужить вниманье,
Ты, музыка, и подаёшь нет-нет
Живую мысль и новое дыханье.
* * *
На череп Моцарта с газетной полосы
На нас смотревшего, мы с ужасом взглянули.
Зачем он выкопан? Глазницы и пазы
Зияют мрачные во сне ли, наяву ли?
Как! В этой башенке, в шкатулке черепной,
В коробке треснувшей с неровными краями
Сверкала музыка с подсветкой неземной,
С восьмыми, яркими, как птичий свист, долями!
Мне человечество не полюбить, печаль
Как землю жирную, не вытряхнуть из мыслей.
Мне человечности, мне человека жаль!
Чела не выручить, обид не перечислить.
Марш – в яму с известью, в колымский мрак, в мешок,
В лёд, «Свадьбу Фигаро» забыв и всю браваду.
О, приступ скромности, её сплошной урок!
Всех лучших спрятали по третьему разряду.
Тсс… Где-то музыка играет… Где? В саду.
Где? В ссылке, может быть… Где? В комнате, в трактире,
На плечи детские свои взвалив беду,
И парки венские, и хвойный лес Сибири.
* * *
Грубый запах садовой крапивы.
Обожглись? Ничего. Терпеливы
Все мы в северном нашем краю.
Как султаны её прихотливы!
Как колышутся в пешем строю!
Помню садик тенистый, лицейский,
Сладкий запах как будто летейский,
Неужели крапива? Увы.
Острый, жгучий, горячий, злодейский,
Пыльный дух подзаборной травы.
Вот она, наша память и слава.
Не хотите её? Вам – направо,
Нам – налево. Ползучий налёт,
Непролазная боль и отрава.
Лавр, простите, у нас не растёт.
Непреклонна, угрюма, пушиста.
Что там розы у ног лицеиста?
Принесли их – они и лежат…
Как труба за спиною флейтиста:
Гуще, жарче её аромат.
АПОЛЛОН В СНЕГУ
Колоннада в снегу. Аполлон
В белой шапке, накрывшей венок,
Желтоватой синицей пленён
И сугробом, лежащим у ног.
Этот блеск, эта жёсткая резь
От серебряной пыли в глазах!
Он продрог, в пятнах сырости весь,
В мелких трещинах, льдистых буграх.
Неподвижность застывших ветвей
И не снилась прилипшим к холмам,
Средь олив, у лазурных морей
Средиземным её двойникам.
Здесь, под сенью покинутых гнёзд,
Где и снег словно гипс или мел,
Его самый продвинутый пост
И влиянья последний предел.
Здесь, на фоне огромной страны,
На затянутом льдом берегу
Замерзают, почти не слышны,
Стоны лиры и гаснут в снегу,
И как будто они ничему
Не послужат ни нынче, ни впредь,
Но, должно быть, и нам, и ему,
Чем больнее, тем сладостней петь.
В белых иглах мерцает душа,
В её трещинах сумрак и лёд.
Небожитель, морозом дыша,
Пальму первенства нам отдаёт,
Эта пальма, наверное, ель,
Обметённая инеем сплошь.
Это – мужество. Это – метель.
Это – песня, одетая в дрожь.
Январь 1975
* * *
Луны затмение мы долго наблюдали:
Весь мрак земли, сгустясь, ложился на неё,
Все огорчения, несметный печали,
Все наши дикости, все сны, всё забытьё.
На яснолицую – все наши предрассудки,
На тонкокожую – вся тяжесть, вся тоска,
Все наши выверты, сомнительные шутки
С вращеньем вымученным пальца у виска.
Луны затмение… Какой на недотроге
След отвратительный, багрово-чёрный дым!
Какие грязные мы вытираем ноги
О коврик жёлтенький с рисунком неземным!
Луны затмение… Вся в копоти и саже.
Затменье разума, затмение любви:
Никто не выйдет в ночь, не будет ждать на пляже
Средь лунных отсветов с волнением в крови.
Так вот что значит жить, так вот что значит к людям
Принадлежать, увы… Прости мне этот стыд,
Теперь, как думаешь, быть может, чище будем,
Светлее, искренней?.. Опять луна блестит.
ДЕВЯНОСТЫЕ
«Ночная музыка»
«На сумрачной звезде»
«Из новых стихов»
* * *
«Слава – это солнце мёртвых».
Пыль на стоптанных ботфортах,
Смерти грубая печать.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: