Светлана Бестужева-Лада - Невыносимая легкость бытия

Уже дожди стремятся потушить
Зеленый лес. И осень уж стучится
В окно крылом озябнувшей синицы…
И нет нужды, и нет причин спешить

На ту — несостоявшуюся — встречу.
Сметая листья в жестяной сугроб
Холодный ветер быстро студит лоб
И слишком крепко обнимает плечи…

Тоска предзимья — чем её унять?
Холодный воздух разрядил дыханье,
Убив в груди малейшее желанье…

Мне даже тень желанья не догнать
И — надо ли? Нет. Ухожу в ненастье,
В ту сторону, где даже пепел чист,
Чтоб обрести единственное счастье:
Лететь по ветру, как опавший лист.

Ах, потери, потеречки.
Маленькие. Жестокие, как деточки
Словно сдох попугайчик в клеточке…
А хозяйка ходит и мается,
Выбросить не решается.

Звонко часы в изголовии тикают,
Город, как кот за окошком мурлыкает,
А про себя все твержу я непрошенное:
«Милый, хороший мой, милый, хороший мой.»
Ночь побледнела уже от усталости,
И не хватает-то самой мне малости:
Чтобы пробилось сквозь слов лишних крошево:
«Милый, хороший мой, милый, хороший мой.»
День заморочит, закружит, замучает,
Скроется солнце за снежными тучами…
Нежностью странной глаза запорошены,
Милый, хороший мой, милый, хороший мой.

Горит свеча — как символ вдохновенья,
Что осеняет третье поколенье,
И померещится в мерцающем огне:
«Быть может, некогда восплачешь обо мне».
Слова давно Забытого поэта,
Чуть слышный вздох, не встретивший ответа,
Вновь прозвучал в тревожном полусне:
«Быть может, некогда восплачешь обо мне».
Все отдала и поздно сожалеть,
Как лес роняет мертвых листьев медь —
Роняет сердце в зыбкой тишине:
«Быть может, некогда восплачешь обо мне».
Легко ль быть искренней хотя б с самой собой?
Я вижу в зеркале свой прежний взгляд прямой,
Я слышу в зеркале, в холодной глубине:
«Быть может, некогда восплачешь обо мне».

«Я Вас люблю, я думаю о Вас…»
Запомните навеки эти строки.
Не дай Вам Бог таким быть одиноким,
Какою оказалась я сейчас.

«Вы для меня смятение отныне…»
Отныне и, быть может, навсегда.
Не дай Вам Бог таким быть нелюбимым,
Какою прожила я жизнь тогда.

«Уйдете Вы, скажу Вам: в добрый час!»
Скажу, и даже счастья пожелаю…
Словно во сне, себя не понимая,
Я Вас люблю, я думаю о Вас…
Скажите это сами мне. Хоть раз.

Когда Господь таланты раздавал,
Я опоздала. Кончился товар.
Я добрала бракованные крохи.
А лучше б было — ничего не брать
И даже не пытаться сочинять
Неровные, беспомощные строки.
Когда Господь судьбу определял,
Он лучшую из лучших подобрал
Мне. Только я — тогда не оценила.
И вот теперь с тоской смотрю назад:
Никто, увы никто не виноват,
Что быть слабей мне не хватило силы.

Одним дано природой обижаться,
Другим дано — уйти и не прощать.
А мне одно отпущено — смеяться
И будни от мечты не отличать.

И в холода мне ничего не надо:
Зарыться в листья, зиму перемочь,
И лишь весной проснуться вместе с садом
И снова — жизнь. Пока не грянет ночь.

Научи меня потерять
И потом уже не искать,
Не вычитывать между строк,
Не выискивать трудных дорог.

Научи меня не любить,
Научи меня мудро жить,
Не оглядываясь назад,
Не прося никаких наград.

Научи меня умереть,
Научи меня в жизнь смотреть,
Точно в небо, на облака,
Когда ночь ещё далека.

Не учи меня ничему:
Я из рук твоих не приму
Медяков истрепанных фраз,
А молчание — против нас.

Все ещё случится, все получится —
Только сердце вырвать из груди.
Мне с тобой, любимый, сладко мучиться,
А с другим — Господь не приведи!

С другим, мой друг, с другим, мой свет
С другим — Господь не приведи!

Я всегда была душою странница,
Мой огонь маячил впереди.
Я другому буду лгать и каяться,
А тебе — Господь не приведи!

Тебе, мой друг, тебе, мой свет,
Тебе — Господь не приведи!

Ты меня, израненную птицу,
Сотый раз прости и пощади
За меня Господь воздаст сторицей,
Но другим — Господь не приведи!

Тебе, мой друг, тебе, мой свет,
Тебе — Господь да приведи!

Любовь? Но не влюбиться было трудно,
Когда ты мне явился, словно чудо.
Как радуга — зимою. Как трава
Из-под сугроба. Чайкою — над степью.
Любовь… Не только рифмы и слова,
Да вычурные образы. Но трепет —
Священный, вечный сердце, словно скрипку
Заставил петь сквозь слезы, как сквозь дождь.
И осветила странная улыбка
Твое лицо. Так ты все понял? Что ж —
Любовь? Любовь. Реальная, земная,
Прекраснее, чем первая. Большой
Удар в грудь… О милый мой, я знаю,
Как безнадежен дар любви моей.

Это все было лишь прологом.
Что с того, что написано много?
Я и больше могу написать,
И не то ещё предсказать,
И не так ещё стиснуть руки,
И не те ещё вынести муки,
И такою счастливою стать,
Как не думалось, не гадалось…
Что с того, что мало осталось
Дней, неделей, месяцев, лет?
Я из прошлых веков явилась,
В звезлной россыпи закружилась
И в листве лесной притаилась…
Мне обратной дороги нет.
На Земле лишь одной ногою
Я стою. И не буду иною,
Не смирюсь и не изменюсь,
И исчезнуть не побоюсь.
Но пока ещё здесь побуду,
Сотворю что-то вроде чуда:
Просто женщиной притворюсь.

Отпусти — хоть на одну минуту,
Хоть для смеха или просто так…
Слишком все переменилось круто,
Я никак не попадаю в такт.
Я ещё не слишком понимаю,
Что мне думать, делать, говорить,
Упрекать — или благодарить.
На твоих руках я замираю
И боюсь на миг глаза закрыть…
А от страха их не открываю.

И это смятенье на что-то иное похожее,
И эти слова, словно взятые с книжных страниц…
Назвали романом, поверили в это — так что же?
Случается все: быль похлеще любых небылиц.
Всю жизнь себе жизнь сочиняла, запуталась в сказках,
С трудом отделив явь от снов, подошла к рубежу,
Где нужно решить наконец: не снимать больше маски,
Надетой однажды, иль сбросить — мол, не дорожу
С такими трудами добытой надежной личиной
Гордячки, ледышки, кокетки — бездушной и злой…
Ах, этот рубеж! Вот причина всех слез беспричинных.
А это ведь просто всегда называлось. Судьбой.

Не хочется, чтоб было, как у всех:
Свидания украдкой ложь и слезы…
Но как несовременно и серьезно
Все то, что происходит. Даже смех
Над собственною романтичной блажью
Трагичней, чем заламывание рук.
И поздно, и непросто. И не вдруг —
Закономерно делается каждый
Последующий шаг наш. Вверх? Да нет.
Давно уже истоптана дорога:
Владимиркой — острожников дуэт
Под щелканье кандальных кастаньет…
До нас по ней прошедших — слишком много.