Виктор Боков - Том 1. Стихотворения

Я страну родную знаю,
Много езжено дорог.
Очень часто вспоминаю
Про зеленый городок.

Тополиная аллея
Убегает далеко,
В листьях тополя белеют
Фонари, как молоко.

Каждый, кто туда приедет
Хоть на несколько ночей,
Первым делом слышит щебет,
Шум дубравы, крик грачей.

Там забыли слово «копоть»,
Зори чище янтаря,
Там заглядывает тополь
В кабинет секретаря.

Молодой листвою зелень
Потихонечку шумит,
В центре города сам Ленин,
Как лесник в лесу, стоит.

Где лесам тесниться нечего,
Там людям не тесно́.
Там и песенно, и весело,
И вольно, и лесно́.

Двадцать тапочек сушились
На заборе общежитья,
Десять девушек гляделись
В голубые зеркала.
Не гудок, не производство,
Не местком, не руководство,
Не техминимум станочный,
А гулянка их звала.

Крышки хлопали над супом,
Лук шипел на сковородке,
Молча жарилась картошка,
Разбухал лавровый лист.
В это чудное мгновенье
Прозвучало отровенье.
В голубой косоворотке
Подошел и тронул кнопки
Чернобровый гармонист.

Руки девушек-прядильщиц
В доме окна отворили,
Пропадай, супы и соус,
Выкипай до дна, обед!
И по лестнице немедля
Каблучки заговорили,
Крепдешин заулыбался,
Заструился маркизет!

Матерям отдав заботы,
Старикам оставив думы,
Неумолчно, неустанно
Веселилась молодежь.
К разноцветью майских платьев
Льнули серые костюмы,
Пять блондинов, три брюнета,
А один — не разберешь!

Под раскидистой березой,
У фабричного забора,
Где гараж и где в разборе
Две коробки скоростей,
Состоялся многолюдно
Праздник юного задора
И ничем не омраченных
Человеческих страстей.

После звонкого веселья,
После вздохов под луною,
После смелых, недозволенных
Заходов за черту,
Не плясалось и не пелось,—
Хлеба черного хотелось,
С аппетитом шла картошка,
Голубком летала ложка
То к тарелке, то ко рту!

Крепко спали на подушке
Шестимесячные кудри,
И чему-то улыбался
И смущался алый рот.
И стояли неотступно
Озабоченные будни
У парткома, у фабкома,
У фабричных у ворот.

Мед… молоко…
Масло с редькою в сборе.
Недалеко
До поваренной соли.

Съел я ее —
Не измерить кулем,
Даже вагон —
Это малая малость!
Как равноправная
За столом
Вместе со всеми
Она появлялась.

Детство крестьянское —
Это не рай
И не кондитерская
Со сластями.
— Солоно?
— Солоно, мама!
— Давай.
Ешь на здоровье
И крепни костями.
Ел я
По маминой просьбе
И креп.
Грудь подставляя
Под ливни и грозы.
Тысячу раз
Сыпал соль я на хлеб,
На комоватые
Мягкие ноздри.
Помню, что соль
Мы всегда берегли,
Свято хранили
В красивой солонке.
Мы без нее
Даже дня не могли,
Соль же
Так скромно
Стояла в сторонке!

Мы и в капусту ее,
И в грибы,
И в огурцы,
И в соленье любое,
Чтобы она
Выступала на лбы,
По́том катилась
На сено сухое!
Из дому я уходил.
В узелок
Мать положила
Родительской соли.
Слезы прощальные,
Крики:
    —Сынок!
Счастья тебе!
Полной чаши и доли!

Помню поход.
Мы идем и молчим.
Ротой форсируем
Гать с иван-чаем.
Слышим команду:
— Соль не мочить!
— Есть не мочить! —
Старшине отвечаем.

Помню квадрат
С мертвой хваткой прутья,
Где мы истошно
Кричали до боли!
— Не приносите нам больше питья,
Если нет воли, дайте нам соли!

Соль моя!
Мелкая… крупная, градом…
Спутница жизни, жена и сестра!
Время одиннадцать,
Ужинать сядем,
Свежих огурчиков мать принесла.

Что огурцы!
Даже слово солю,
Солью пропитываю стихотворенье,
Чтобы строку гулевую мою
Ветром невзгод
Не пошатило время!

У гармошки я рос,
У рязанских страданий.
Сколько песен в душе,
Сколько песенных слов!
Голубиная ругань
Дороже змеиных лобзаний,
Придорожная горькость полыни
Медовее речи врагов.

Я сидел под иконами,
Там, где ругались и пили,
Где дрожали от песен
Сосновые стены избы,
Где меня,
Я не знаю за что, но любили,
Как родную былинку,
Как посвист весенней вербы.

Я прошел по Руси
Не Батыем и не Мамаем,
Не швырялся я камнем
В озерный зрачок.
И дымилась земля аржаным караваем,
И смеялись уста:
— Заходи, землячок!

Я закинул наносную
Алгебру правил,
Я все правила выверил в жизни
Горбом.
Где я шел, там друзей человека
Оставил,
И меня поминают там
Только добром.

Вот и все.
Что сказать мне еще?
Что добавить?
Что пропеть
Голубому глядению лон?
Ничего!
Лишь вздохнуть
И умолкнуть губами
И отдать все, что сделал,
На эхо времен!

Встало сегодня над буднями
Что-то такое буйное,
Что-то такое зеленое,
Вьющееся, как хмель.
Звонкое, ненатруженное,
Чистое, незапруженное,
Нежное, как свирель.

Что это?
Вдохновение.
Необязательно рифмами,
Необязательно звуками,
Точками и пером,
Просто прекрасным волнением,
Просто прикосновением,
Просто рукопожатием,
Встречей
С родным земляком.

— Как вы там?
Что вы там?
Где вы там?
Ловите —
Удочкой, неводом?
Ходите в обуви кожаной
Или кирза до колен?
Сеете?
Веете?
Пашете?
Пляшете вы или плачете?
Кто вам плясать не велел?

В рынок врезаюсь:
— Эй, бабоньки,
Крепко ли свиты кочаники?
Как посолены огурчики?
Люб ли вам ваш бригадир?
Пьют ли в колхозе начальники?
Щи-то какие хлебаете?
Или с картошки сдираете
Тысячелетний мундир?

Смехом мне дружным ответствуют:
— Бабоньки, мы в Белокаменной,
Нашей столице прославленной,
Встретили земляка.
Парень-то нашенский, горьковский.
Им не беда, что я боковский,
Разница невелика!

Вот постоял там, где семечки,
Тронулся в путь помаленечку
К бусам грибов, к щавелю.
По людям путешествую,
Родину в лицах приветствую,
И вдохновеньем, как нарочным,
Будто волшебною палочкой,
Души людей шевелю!

И воздвигаю над буднями
Что-то такое буйное,
Что-то такое зеленое,
Вьющееся, как хмель,
Звонкое, ненатруженное,
Чистое, незапруженное,
Нежное, как свирель!

Чем этот ситец был им люб?
Никак мне непонятно.
Рвались к нему улыбки с губ,
И было всем приятно.