Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

В полевой этой шири
Жизнь кипела своя.
— Отпуск нам разрешили! —
Признавались поля.

Отдыхайте, родные!
Отдыхайте скорей!
А весною отныне
Ждите нас, пахарей!

До луны рукой подать!
Это первый полустанок.
Из окна ее видать,
Как знакомый полушалок.

То купается в пруду,
Под цветущей белой вишней.
То пытается в трубу
Заглянуть над нашей крышей.

Если воду будут пить
Жеребята или телки,
Им ничто в пруду разбить
Эту прелесть на осколки.

— Мама! Кто разбил луну? —
Мальчик маленький заплачет.
Мать рассердится: — Ну-ну,
Что такое это значит?

Ты мужчина или кто?
Ты кому, скажи, ровесник?
Лучше застегни пальто,
А луна твоя на месте!

Вся до капельки цела,
Вся плывет, как белый лебедь.
— Мама! А куда она?
— К космонавтам в гости едет!

Говорит мне о тебе
Этот дождик долговязый,
День туманно-сероглазый
Говорит мне о тебе!

Говорит мне о тебе
Эта узкая тропинка,
Эта тонкая тростинка
Говорит мне о тебе!

Говорит мне о тебе
Эта тоненькая ива,
Это зеркало залива
Говорит мне о тебе.

Говорит мне о тебе
Это поле и дорога,
Эта русская природа
Говорит мне о тебе!

Под живыми дождями,
Клюющими крышу,
Крепко сплю по ночам,
Самолетов не слышу.

Электричка шумит,
Но она не мешает,
Транспорт, слышал я,
Тоже задачу решает.

Под окном у меня антрацит —
Это проза,
Чуть подальше — поэзия,
Или — береза.

Белый ствол словно храм,
Можно встать, помолиться.
Как он бел, как он прям,
Высоты не боится!

Рассказывай о рощах поседелых,
О тропках, что зовут в лесную рань,
Где ты стоишь среди березок белых
И ветру говоришь: — Не лезь! Отстань!

Рассказывай о том, как рукомойник
Твое лицо прохладой обдает,
Как солнце днем росу в траве хоронит,
А вечером обратно отдает.

Рассказывай о росах и росинках,
О летних, невесомых облаках,
О дремлющих на озере кувшинках
И никогда не спящих родниках.

Рассказывай о молодости милой,
Родной сестре пылающей зари,
И всею нерастраченною силой
Поддерживай меня и вдаль зови!

Зимний сад одинок и ненужен,
Как отшельник, стоят у двора.
Разве только что зайцу на ужин
Вдруг понадобится кора.

Забежит торопливый трусишка,
Бойко сделает заячий скок,
Погрызет второпях, как воришка,
И припустится наутек.

И опять тишина и безмолвье,
Блеск холодных и снежных равнин.
Как гостиничный житель без номера,
Зябнет сад, словно чуж-чуженин.

Знаю я, что зимы не осилю,
Мне снегов растопить не дано,
Но, влюбленный всем сердцем в Россию,
Помогу ей, родной, все равно.

Я пригну к себе нижнюю ветку,
Чтобы почки дыханьем согреть.
От природы дано человеку
Все живое любить и жалеть.

Не был я сиднем,
Не был я лежнем,
Так и остался
Горячим и прежним.

Если люблю —
Задыхаюсь от чувства,
А не люблю —
Мне тоскливо и пусто.

Если уж ненависть —
Бескомпромиссна!
Что ненавистно,
То ненавистно.

Перед талантами
Кланяясь в пояс,
Знаю — талант —
Благородство и совесть.

Сильным не льщу,
Мне зачем это льщенье?
Не дожидаюсь я
Перемещенья.

Я не начальник
Какого-то треста,
Есть у меня
Постоянное место.

Пост мой
Не выборно-номенклатурный,
Пост мой
Свободный, литературный,

Встал — за стихи,
За хореи и ямбы,
Это пустое занятие
Вам бы!

Вывели. Выстроили. Сказали: — Капут! —
Двое упали уже у кювета.
У третьего слезы ручьями текут
По гимнастерке защитного цвета.

Четвертый вскричал: — Господин лейтенант,
Дважды себя расстрелять разрешаю,
Только не этого! Это талант!
Это гусляр наш и редкость большая.

— Музыка? О! Это очень зер гут.
Моцарт. Бетховен! Мы можем гордиться.
Если талант, то его не убьют,
Там, где таланты, мы не убийцы.

Слышал я много о русской былин,
Слышал о Муромец и о Добрыне.
Я тебе буду теперь господин,
Будешь моим ты навеки отныне.

Древние, темные, словно икона,
Гусли фашисты несут гусляру.
Трепетно тронул он струны рукою,
Гусли настроил и начал игру.

Звуки, как лебеди, полетели
За горизонт, где родное село.
Пальцы-персты вдохновенно запели,
Только вот горестью горло свело.

— Матушка! — крикнул гусляр. — Не позволю
Ворогу, извергу фрицу служить,
Нашей фамилии не опозорю,
Лучше упасть мне под пулей сквозною,
Лучше мне голову честно сложить.

Изверги! Я не боюсь вас нисколько,
Дух мой российский и чист и высок!..—
И угодила свинцовая долька
В самое сердце, под самый сосок.

Падал гусляр на холодную глину,
Где никакие цветы не цвели.
Гусли его продолжали былину
Непокоренности русской земли.

Эту легенду я слышал в народе,
Верю, что люди нисколько не врут,
Будто под Новгородом у дороги
Гусли убитого парня поют.

То зазвенят они ручейками,
То затокуют, как тетерева,
То зашумят, как деревья верхами,
Значит, душа музыканта жива!

Моя любовь к моей родной Отчизне,
Возникшая у предков в старину,
Стук сердца и заглавный корень жизни,
А корень лезет в землю, в глубину.

Как все живое, корень ищет дело
И жаждет ежедневного труда.
И от него растет такое древо,
Какое не засохнет никогда.

Дайте зелени, травы,
Дайте грома майского,
Чтобы шапка с головы
Полетела на сторону.

Чтобы все березы вдруг,
Разойдясь с метелями,
Отряхнулись, встали в круг,
Хоровод затеяли.

Чтобы я пошел плясать
По такому случаю
И слова в народ бросать
Под гармонь певучую!

Спят женщины. И это благо.
Я встал, умылся и — айда!
Крапива дремлет у оврага
Солдатским строем в два ряда.