Давид Самойлов - Стихи

Сергей слегка ошеломлён
Над ним свершающимся счастьем.
Но ряд голов и ряд колонн
Ему воспоминанье застят:
Вот Пастернак, похожий на
Араба и его коня;
Табун заядлых меломанов
В потёртых, куцых пиджаках,
С исконной пустотой в карманах
И с партитурами в руках.
А это кто там вдалеке?
Ах, Сашка! [11] Александр Межиров (А.Д.) — смесь еврея с Блоком,
О сногсшибательной строке
Мечтающий с туманным оком…

Они целуются:

— Ну как?

— Живём как будто лапутяне.
А ты?
— Меня куда потянет:
Порой на свет, порой на мрак.
Её как хочешь понимай —
Поэзию… хоть днём с свечами…
Она (у Блока помнишь?) — “Май
Жестокий с белыми ночами”…

Они в партере.

Оркестранты.

Большая люстра зажжена.
И вдруг вступает тишина
В консерваторские пространства.
Подходит к пульту дирижёр,
Как голубей вспугнув ладони,
И тишина ещё 6ездонней
Глядит в светящийся собор.

И вдруг, издалека,

труба

Лучом пронизывает своды.
И рушатся глухие воды
Неодолимо, как судьба.

Консерваторские высоты!
Простой, как глыба света, зал,
С твоим порывом в эти годы
Я мысль о Родине связал.
Ведь всё, что ни случалось с нами,
Что нас спасало и вело,
Ещё не ставшее словами,
Быть только музыкой могло!

А дирижёр, достав со дна,
Аккорд терзает властной дланью.
И вот — когда уж нет дыханья.
Опять вступает тишина.
Она звучит дрожащим светом,
И воздухом, слегка нагретым,
Дрожаньем камня на стекле
Переливается во мгле.
И вдруг — как всадники с клинками,
Влетают в песню скрипачи.
Под лебедиными руками
Из светлой арфы бьют ключи.
И в грудь колотят барабаны.
Труба страстям играет сбор.
В тебя впивается губами
Неописуемый простор…

С одной тобой он мог сравниться
Тем ощущеньем, как во сне,
Что вдруг прервётся, не продлится
Любовь, подаренная мне,
Придёт, и с ней пора проститься,
Уйдёт она, как звук, как дрожь…
И ты расплывшиеся лица
Никак в одно не соберёшь.

Сергей хотел: ещё, ещё!
Но, взяв предсмертные высоты,
Звук прерывается.

И кто-то

Его хватает за плечо.
Так вот ты где, жестокий май,
Бессонный май передвоенный,
Раскрытый настежь!

Принимай!

Опять испей напиток пенный!
Узнай опять: её смешок
Слепит и тает, как снежок,
Всё та же искорка, всё та же
Рискованная синева.
И в рамке золотистой пряжи —
Закинутая голова.

Привет тебе, о Слуцкий наш,
Ты, видно, маху здесь не дашь!
Хотя всего скорее тут
Тебе, как Маху, не дадут.

Наплюй же, Слуцкий, на провал,
Ты злобы женской ярый враг.
Здесь будут горлышки у фляг
(Как Пеца некогда сказал)
Разбиты о штурвал [14] Из стихотворения П. Горелика «Пираты». .

Пошто весь Харьков вопиёт!
Пошто сей вопль, и рык, и стон [15] См. «Плач Ярославны» в переводе И. Козлова. :
Ах, Боря Слуцкий, адиёт,
Зачем в Москву уехал он?

Супруга Лейтеса скорбит
По вечерам и по утрам.
Никто ее не ободрит,
Не скажет: “Мать твою едрит,
Не се ль Минервы Росской храм?”
А здесь ликующий Долгин,
М. Львовский, Ксюша и Глазков —
Столпы ямбических вершин,
Освобождаясь от оков,
Кричат подобьем голосков:

“Что ты подрос и крепок стал,
Как синий камень скал”.
(Как Пеца далее сказал.)

Уже с восторга обалдел
Весь детский радиоотдел.
Уже Сережке пить не лень —
Твое здоровье ночь и день:
От финских хладных скал
До пламенной Чукотки,
Тебя припомнив, он икал
За хладной рюмкой водки.

Приди сюда на этот крик!
Ждем указаний, мы пииты:
Привет тебе, “Старик,
Слегка на пенсии
подагрой чуть разбитый!” [16] Из стихотворения Слуцкого «Генерал Миаха переодетый наблюдает интернирование испанских республиканских войск через франко-испанскую границу».
Привет от женщин и от баб:
“Ты — Боб, я — стервь, ты — царь [17] По буквам: «Циля, Арон, Рувим с мягким концом». , я — раб” [18] Слово «Раб» — сокращенное РАБИС. .

Едрена мать! Ни пятака!
Загнал штаны. Отдал еврею
Испанский плащ. И тело грею
Одной рубахой. Нет крюка,
Ножа, веревки, яду в чашке,
А все — то письма, то бумажки
Влюбленных дев, развратниц, скряг.

«Смотри в окно — увидишь знак:
«Свеча и крест». Видали знаки!
«Клянусь тебе, что вечно…» Враки!
Нет вечности! «Уехал муж.
Я буду ждать…» Пождешь, кобыла.
«Жуан, забудьте все, что было».
Забыл! «Вас ждет изрядный куш:
Старушка млеет». Млей! А здесь?
«Ты не последний, ты не первый —
Пошел к чертям!» Какая стерва!
«Мы все умеем сказки плесть…»
Поганка, знаю эти штучки!
«Прошу вас, Дон-Жуан, не мучьте
Меня презреньем…» Не беда!
«Увы, наш друг, мы обе плачем
От радости…» К чертям собачьим!
«Жуан, я ваша навсегда».
Нет ни тебя, ни денег! «Милый…»
Все знаю дальше: до могилы
И прочая… «Я вам, синьор,
Готов дать тыщу отступного».
Хоть бы флорин! «Дон Сальвадор
Со шпагой у Фуэнте-Нова
Вас ждет». Там смерть меня ждала,
Но легкомысленна была,
Мне изменяя для другого…
Пятак, пистоль, флорин, туман…

Пять луидоров, Дон-Жуан,
Вы мне должны за две недели,
Вы, кажется, разбогатели?