Давид Самойлов - Стихи

Только после их отъезда ко мне вернулись мысли о Толе, и первая была, что этого не произошло, если бы он был здесь.

Толя был из тех людей, которые по честолюбию, тщеславию и яркости натуры могли осуществиться только в литературе или в общественном деле. В литературе он не мог осуществиться, потому что его понятия и вкус были выше его таланта. В литературе нужна та самостоятельность, которой Толя не обладал. Это же помешало его осуществлению в общественном деле. В нем было ощущение субординации — черта, всегда меня в нем раздражавшая. Обстоятельства нашей жизни, вероятно, иначе определили бы его судьбу. Внешне она казалась бы трагичнее, но он мог выиграть жизнь. Все это, впрочем, уже поздние рассуждения. И владеет мной одно только чувство, подтвержденное его смертью, и главное для меня сейчас — чувство жалости.

Жалко. Это чувство возникло у меня с поэмой «Канделябры». И потом овладело мной совершенно после толстовских дней. Толстой начал с любви, а кончил жалостью. Любовь избирательна и требует какого-то отталкивания от «не-любви». Жалость — чувство всеобщее.

Не отвечаю я Вам на письмо, а пишу только про это.

Думаю написать еще Марии Сергеевне.

А про Толю постараюсь написать, когда жалость чем-то еще обрастет.

Ваш всегда

Д.

Письмо это пролежало несколько дней, все не хотелось его посылать, потому что сказанное в нем весьма приблизительно.

Толя — большая потеря для меня. Я всегда верил его вкусу. И хотя его не было близко, но все же он где-то был.

Мои выписались из больницы.

Собираюсь в Москву на неделю.

Очень хочется видеть Вас.

Д.

1 Пометка Л.К.: получено 2.11.78.

2 Т. е. дошло известие о том, что А.А. Якобсон покончил с собой в Израиле.

Дорогая Лидия Корнеевна!

И проза и стихи производят огромное впечатление, сумма которого — художественность. Это литература особого рода. Ее можно назвать — поэзия личности. Ибо с личности здесь все начинается и ею кончается. Вы скажете, что в любой отрасли художества все начинается с личности. Это верно. Но обычно личность — начало, от нее идут лучи в разные стороны. У Вас — кольцо. Может быть, так можно сказать (с точки зрения читателя): обычно в персонажах или героях произведения ищешь сперва себя, потом автора. У Вас ищешь только Вас. У Вас во всем, во всей ткани прозы и стихов — автор и авторство. Вы — нечто противоположное фольклору.

Пастернак в «Живаго» пишет как бы себя. Но Живаго — не он (или не совсем он). А вот стихи, приписанные Живаго — пастернаковские. Он не сумел отдать их своему герою.

Ваши стихи — стихи Ваши, Вашей литературной личности. И судить их можно только в контексте Вашей литературы: дневников об А.А. (которые не совсем дневники), статей (которые не совсем статьи), последней книги (которая не роман, не драма, не мемуары, не публицистика, не ода, а все вместе — т. е. в жанре поэзии личности1).

Ваше проявление в литературе целостно. Мне, к примеру, не очень по первому чтению нравилась «Софья Петровна» (Вы помните?)2. Но в контексте Вашей литературы она прочитывается как повесть Вашего «Живаго», Вашего героя, персонажа. А где граница между Вами и им? Ее нет или она неуловима.

Не знаю, понятно ли я изложил свою мысль.

Могу повторить только, что и проза и стихи на нас произвели огромное впечатление. А Малюте Скуратову делать здесь нечего. (На стр. 5 я назвал бы, если удобно, имя хранителя Вашей рукописи.)

Будьте здоровы.

На досуге напишу подробнее.

Ваш Д.

1 Речь идет о книге Лидии Чуковской «Процесс исключения» (Париж: ИМКА-Пресс, 1979). Самойлов пишет о рукописи этой книги.

2 Помета Л. Ч. на полях машинописной копии против абзаца «Ваше проявление в литературе…»: «Ошибается — он говорит о «Спуске».

4/XII 78 Москва

Дорогой Давид Самойлович.

Ваше письмо надо было пережить. Мне кажется, я выучила его наизусть. Боюсь, что Вы правы. Ошибка одна: Вы имеете в виду вторую повесть разбираемого нами автора, а называете первую. В первой автор не только не совпадает с героем, но противопоставляет его себе. Герой там — символ слепоты и глупости.

Спасибо большое Вам и Гале.

Будьте здоровы. Очень Вас жду.

Л. Ч.

Читаю рассказы Можаева. Многие прекрасны.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Мы наконец-то в Пярну после утомительной и суматошной Москвы. Неделя ушла на привыкание к тишине, к здешнему ритму жизни. Правда, мне почти сразу же пришлось засесть за переводы. Но все равно хорошо. Беспокоит только мама, которая слабеет, стареет, слепнет и жалуется на все это. Все это порождает чувство вины за то, что я прохлаждаюсь здесь, на морском воздухе. Но, по правде говоря, это единственный способ для меня работать и пребывать в относительном здоровье…

На досуге я, как ЦСУ, но гораздо откровеннее, подбил итог прошлого года. Он мало удачен.

Вот краткая сводка:

Болезней

больших — 6

малых — 10

Приятных эмоций — 3

Неприятных эмоций — 15

Стихийных бедствий — 1

Гостей (человекопосещений) — 437

из них: приятных— 12

неизбежных — 260

Стихов написано (в штуках) — 9

Поэм (в штуках) — 1

Переводов (в килограммах) — 6

Статей (в условных единицах) — 18

Писем деловых

с негодованием: — 4

с выражением благодарности и надежд — 13

Писем молодым поэтам — 43

Писем любовных — 0

Писем дружеских — 212

Падение производительности труда

из-за роста взыскательности — на 17%

из-за лени: — на 25%

Рост недовольства мной (в %% на человека)

среди родственников — на 10%

среди друзей: — на 3%

и т. д.

Как Вы видите, результаты не блестящие, особенно, если присоединить к этому дурную погоду, головную боль после похмелья, чтение модных произведений и многое другое.

Будем надеяться, что этот год будет плодотворнее, тем более что милая В.М. Карпова1 прислала мне договор на новую книгу стихов, а стихов-то именно и мало и надо бы сочинить поэму. А откуда бы ей взяться?

Пока все же хорошо. Особенно морозец, иней, закаты и рассветы (довольно здесь поздние). Дети ведут себя не подло, т. е. не кашляют, и Галя может хоть немного передохнуть от докторов и процедур. Надолго ли их хватит?

Как Вы видите, я довольно резв (и совершенно трезв), но зато совершенно лишен светлых мыслей.

Читаю мало, потому что все глаза уходят на переводы. Но здесь можно и не читать, а заменять чтение сном.

Вот краткая картина нашей безмятежной жизни. Молю бога, чтобы это продлилось как можно больше.

Как Ваше здоровье? Как работа?

Очень хочется об этом знать.

Галя вам кланяется. Вот она читает вволю!