Антология - Поэзия Африки

Черный ветер проносится в черной ночи
Над черной горой и черной бескрайней водой.
И море, рыча, скалит белые зубы у скал
И бросает на берег волну за волной.

Ночь. Ни звезды. Ни огня. Пустая дорога.
Слева — глухие дома богачей, справа — слепой
Черный ветер, ревущий на небе и в море.
Пустынной дорогой бредет человек, охваченный пустотой.
Мрак. Одиночество. Безнадежность.
Любовь не струится
Нежным ручьем по утесу сердца.
Только черный ветер стремится

Все дальше и дальше над верами, классами, материками,
Морями — над всею ночной планетой.
Огонек выплывает внезапно из непроглядного мрака, —
И мысль, блуждавшая где-то,
Скачком возвращается к черной дороге над морем,
Где мокрые ветви
Бьют по глазам, как крылья,
Где крики чаек
Глохнут в грохочущем ветре.

В старой консервной банке мечется слабое пламя.
Огонек то сникает, то вновь набирает силы.
Черный оборванный негр обогревает ладони,
Стоя у недостроенной виллы.
Сторож ночной, он бросает приветствие ветру,
И, когда долетает ответ,
Белые зубы сверкают в черной широкой улыбке.
Все ярче и ярче слабого пламени свет!

Пустыня теперь не пустынна!
О стойкое пламя!
Я прохожу, освещенный
Твоими лучами.

Юная луна —
Белый лепесток над бездной
В вышине небесной —
Славься, юная луна!
Славься, славься,
Юная луна!

Новая луна,
Белая луна,
Черная луна,
Светлая во тьме,
Ты услышь меня,
Снизойди ко мне
И открой
Предо мной
То, что выше гор таится
И глубже ущелий гнездится,
Что весеннего ветра теплее
И вечных снегов холоднее.

Новая луна,
Тихая луна,
Покажи мне
Тайные письмена,
О которых поет тишина.
Расскажи мне
О Духе, который
Один Во Всех И Все В Одном,
Чья чернота
В небе ночном,
Чья белизна
В пене морской.
Он — молний сверканье,
Зерна прорастанье,
Грохочущая волна
И подземных пещер тишина.
Он не виден нам,
Он — и жизнь и смерть.
Он вдали, и он здесь,
Я им сегодня
Полон весь.

Слава тебе,
Молодая луна!
Посмотри на меня,
Подай мне знак!

Но когда настанет серый
Предрассветный час
И солнце будет на небо всходить,
Предвещая смертельный бой,
О золотой калебас
Света и жизни ночной!
Как я буду тебя молить —
О богиня земли и неба! —
Снизойти ко мне, научить,
Как отвести все беды,
Которые бродят вокруг меня,
Смерть предвещая с приходом дня.

А сейчас я лежу и жду,
Ненавидя рассвет.
Я жить хочу,
Как первый росток!
Посмотри на меня
И уверь меня,
Что смогу я врагов победить,
Что я буду жить!
Юная луна,
Серая луна,
Тонкая луна,
Ты очень скоро должна
Исчезнуть,
Истаять
На широкой ладони дня.

Юная луна,
Бледная луна,
Расскажи мне
О самом простом,
Пусть я знаю,
Что кровь молодая
Будет в жилах бить,
Что я буду жить!
Слава тебе,
Молодая луна,
Голубая луна!
Ты уже заходишь…
Ты еле видна…

Встать однажды утром,
Обойти землю,
Собрать всю тоску
Всех душ,
И пусть она пробьется родником.
Пускай источник Мпинделела
Вечной влагою напоит океаны:
Не океаны юга — горькие на вкус, —
А океаны утешенья жаждущих.

Я пел вам песни из года в год,
И вот ухожу.
Связь оборвалась.
Тонет черный росток в тине,
Стонут в плаче ветров семена,
Ветра их рассеют в пустынных полях,
И восстанет лес — питомец дождей.
Я верю: великий день настанет
И соединит нас в пути.
Я стряхну с себя дремоту пустынь,
Когда вы подойдете с кувшинами прохладной воды.
Мы сядем у отцовского порога
Распутывать узлы, пока тянется день,
Пока плодородит смоковница,
Пока тень ивы безбрежна,
Пока легконога антилопа в саванне.

Дремота пытается разлучить нас,
Но приходят сны, и — настежь ворота.
Ты нисходишь под звон бубенцов
В самую середину просторного дома
И играешь с мохнатыми псами…
Я срываю створки восточных дверей,
Я бросаю их в гигантский костер,
И пламя освещает твое лицо.
Оно красиво красотой многоликой земли,
Оно поворачивается, тая́ улыбку,
Но дальний голос зовет тебя —
И ты исчезаешь молча, не заговорив со мной,
И тоска сохраняет твои очертания.

Когда у меня совсем не останется желаний,
Дайте мне эти корзины, где хранили зерно.

Я доверху их нагружу желаниями других людей,
Чтобы те, чей путь пролегает в пустыне,
Не ведали голода.

Меня медленно уносит сон,
И словно мед тихая речь твоя.
Ты ведешь бесконечный рассказ,
А я дремлю в колыбели твоей ладони,
Пока ты укачиваешь пробитое болью тело.
Ты ласково укрываешь его
И шепчешь, шепчешь.
Ты ведь знаешь, я все равно не слышу тебя.
Но шепот твой отгоняет от сердца
Бессонницу одиночества.

Я видел их, бритоголовых.
Их, когтистых, в клацающих башмаках,
Их, таращащих медяки глаз.
Я видел, как они
Сбивались в бескрайнее стадо
У алтарей железа:
Вываливались языки
У раздавленных ими детей.
Я видел, как железный идол с острыми когтями
Сжигал младенцев в своих объятиях.
Они слонялись по дорогам,
Вынашивая плод из крови и молока
И падая на колени перед идолом из железа.
Я видел, как железо
Шагало по потокам молока.
Земля корежилась
И выла всеми сущими в ней механизмами.
И не было больше людей,
И не было больше женщин,
Любовь выбросили на торжище улиц, словно
Золото стряхнули в пыль, как пену, —
Подходящий товар для их железного празднества.
А золотодобытчики ее
Скрючились на камнях мостовой,
Убитые смерчем.
Я видел их, железопоклонников,
С сомкнутыми ртами…