Иосиф Уткин - Стихотворения и поэмы

По бортам — вода каймой,
Винт работает всё чаще,
И клокочет под кормой
Молодое наше счастье!

Скоро
Гладкой, как слюда,
Станет кипень волновая.
Не останется следа
От любви
И от трамвая.

Этой ласковой рукой
Будет найдена — другая…

Но об этом пусть другой
И напишет, дорогая!

Над страной стою с бокалом
И прошу друзей помочь.
Пью за море!
Пью за скалы,
Подпирающие ночь!

За улыбки пью прохожих,
Близких сердцу моему.
Пью за девушек хороших,
Отдыхающих в Крыму!

Пусть почаще уезжают
Наши девушки на юг;
За успехи урожаев,
Расширяющих их круг!

Пью за нас,
За наше время,
За созвездие Тельца…
И за звезды, что на шлеме
У советского бойца!

За черешни Украины,
За республику в цвету!
И за ласковое имя,
То есть именно за ту,

Для которой почтой спешной
Отсылаем письма мы.
И цветут в садах черешни
Всех республик,
Всех семи!

Пусть над ней струится время
Юной свежестью своей
И кипит благословенье
Украинских тополей!..

Ничего не пощадили —
Ни хорошее, ни хлам.
Всё, что было, разделили,
Разломали пополам.

Отдал книги,
Отдал полки…
Не оставил ничего!
Даже мелкие осколки
Отдал сердца своего.

Всё взяла.
Любую малость —
Серебро взяла и жесть.
А от сердца… отказалась.
Говорит — другое есть.

Вот березы столетнего роста
Вечереют и пахнут свежо.
Я срезаю полоску бересты
И свиваю певучий рожок.

Я за таволгой спрячусь. И ветер
Я вдохну. И рожок запоет.
Так изюбрь меня не заметит
И на выстрел ко мне подойдет.

Так мы бродим нетронутым лесом.
Где-то звездочка светит едва,
Только небо лиловым навесом
Опускается на дерева.

Где дорога прямая, — спросить бы.
Под ногами валежник сухой,
Мы к заре доберемся до сидьбы,
Отогреемся свежей ухой.

И маньчжуркой набитые трубки
На просторе опять задымят…
На березах сухие зарубки
Нам о старых путях говорят.

Может, здесь партизаны ходили
По звериному следу врага,
Может, тихие песни водили,
И хранила те песни тайга.

И она сохранила на годы,
Но молчанье ее — до поры.
И к деревьям отменной породы
Лесорубы несут топоры.

Ничего, что в далекую просинь
От двустволки умчится зверье…
Золотая приморская осень —
Неподкупное счастье мое.

Не пал и по оробелым
Птицам. Порох пожалей…
Пусть гуляет пара белых
Приозерных голубей.

Над водой склонилась ива,
Будто шепчет в тишине.
Мы прибавим шагу, ибо
На привале грустно мне.

Видишь, створы издалёка
Засветили, и уже
Затихает птичий клекот
На последнем рубеже.

Мы стоим во всеоружье,
За прибоем спит страна!
И на тыщи верст в окружье
Нерушимая
она.

От Амура и до Шуи,
До Архангельска за Кемь
Мы храним ее, большую,
Не рушимую никем.

Дует ветер из-за сопок
В пограничные столбы,
Но крепки ряды Особой
И не дрогнут в час борьбы.

Вот какое дело было:
В доме девушка жила.
Уходила, приходила
И однажды не пришла.

Утром в теплую погоду
На реке, у сточных труб,
Перевозчики Освода
Под мостом поймали труп.

Увидали, изловили,
Заявили в комсомол.
Изловили, заявили,
Написали протокол.

Из Казани, из Рязани
Мать приехала и брат.
Посидели, поглядели
И уехали назад.

Две без малого недели
Волновался целый дом:
Как, мол, так, на самом деле?!
Не смогли!.. Недоглядели!..
Волновались две недели —
Да и кончили на том.

А теперь повестки в суд,
Понимаете, несут.
Говорят, что по закону
Незнакомый и знакомый —
Все ответственность несут…

Трудно нам с тобой договориться,
Трудно, милая, трудней всего:
Резко обозначена граница
Счастья твоего и моего.

И, усталые, полуживые,
Зубы стиснувши и губы сжав,
Мы с тобой стоим, как часовые
Двух насторожившихся держав.

Двое тихо говорили,
Расставались и корили:
«Ты такая…»
— «Ты такой!..»
— «Ты плохая…»
— «Ты плохой!..»
— «Уезжаю в Ленинград… Как я рада!»
— «Как я рад!!»

Дело было на вокзале.
Дело было этим летом.
Всё решили. Всё сказали.
Были куплены билеты.

Паровоз в дыму по пояс
Бил копытом на пути:
Голубой курьерский поезд
Вот-вот думал отойти.

«Уезжаю в Ленинград… Как я рада!»
— «Как я рад!!»
Но когда…
Чудак в фуражке
Поднял маленький флажок,
Паровоз пустил барашки,
Семафор огонь зажег…

Но когда .
Двенадцать двадцать
Бьет звонок. Один. Другой.
Надо было расставаться…
— «До-ро-гая!»
— «До-ро-гой…»

— «Я такая!»
— «Я такой!»
— «Я плохая!»
— «Я плохой!»
— «Я не еду в Ленинград… Как я рада!»
— «Как я рад!!»

Глупым недугом разлуки
Добрым людям сводит руки.

Наплодили Люды… Лиды…
Людоеды — инвалидов!

Очень больно, очень грустно,
Что любовь, как говорят,
Только лишняя нагрузка
Для трудящихся ребят.

Бродит Ваня по аллее:
«Что с тобою?» — «Я болею…»
А расспросишь инвалида,
Выясняется, что… Лида!

…Полюбить меня готовясь,
Ты люби меня на совесть.
Ты люби на самом деле,
Чтоб глаза мои блестели!

То ли дело… то ли ласка!
То ли служба… то ли дом!
Надоела неувязка
Между лаской и трудом!

Ты люби меня не вздорно.
Ты люби сто лет подряд!
Ты люби, чтоб крепла норма
У меня и у ребят!!

Люди встретят, люди спросят:
«Как работаем, Иосиф?
Как живется? Ничего?..»

Поведет Иосиф усом:
«Как живется? На пять с плюсом.
Я влюблен. Работа — во!»

Мы с тобою станем старше.
Загрустим. Начнем седеть.
На прудах на Патриарших
Не придется нам сидеть.