Редьярд Киплинг - Избранные стихи из всех книг

На темный хмель летит мотылек,
На светлый клевер — пчела,
Но к цыганской крови цыганскую кровь
Отвеку судьба вела.

К цыганской крови — цыганскую кровь!
Отвеку покорна судьбе,
Весь мир обойдет бродяжья тропа,
И снова вернется к тебе.

Из темных селений оседлых людей,
Где грязь да серый туман,
Рассвет зовет за край земли:
Уходи, уходи, цыган!

К подсохшим болотам — вепрь лесной,
Красный журавль — в камыши,
Но цыганка — только к цыгану,
На зов бродяжьей души.

Змея — к растресканным скалам,
Олень — на простор степной,
Но цыганка — только к цыгану,
И — вместе тропой одной.

Тропой одной, вдвоем, вдвоем,
Мы в ясном просторе морском
По всем перекресткам цыганской судьбы
Мир обойдем кругом.

Будь верен судьбе цыганской,
Там, где айсбергов синий ад,
Где борта кораблей смерти белей,
И мерзлые снасти скрипят.

Будь верен судьбе цыганской,
Под блеском Южных Планет,
Где ветер ночной
Господней метлой Заметает полярный свет.

Будь верен судьбе цыганской,
Где закат уходит на дно,
И на рыжей волне джонки [133]пляшут в огне,
А Восток и Запад — одно.

Будь верен судьбе цыганской
Там, где молкнут все голоса,
И опаловый зной сдавил тишиной
Магнолиевые леса.

Ястреб — в ясное небо,
В глухие заросли — лось,
Но мужское сердце — к женскому сердцу,
Отвеку так повелось,

Мужское сердце к женскому сердцу…
Скорей догорай, мой костер!
Рассвет зовет — он целый мир
У наших ног распростер!

Если ты не потомок тех вольных людей,
Что воруют и днем и в ночи,
На два оборота сердце замкни
И в кусты зашвырни ключи.
Или так замуруй под каминной плитой
Чтоб никогда не найти,
И шествуй законопослушной стезей
По протоптанному пути.
Ты можешь стоять у своих дверей,
Слушать скрип цыганских телег,
Но жить жизнью роми [135]— вольных людей —
Не смогут джорджи [136]вовек!

Если нет цыганской крови в тебе,
Той, что душу ведет за собой,
Будь благодарен своей судьбе,
Занимайся своей землей,
Когда надо вспаши, что надо посей,
Образцовым хозяином будь,
Запретив послушной душе своей
Даже в мыслях пускаться в путь!
Ты можешь, застыв над миской своей,
Слушать скрип цыганских телег,
Но любить любовью вольных людей,
Не смогут Джорджи вовек!

Если нет у тебя цыганских очей,
Тех, что только бесслезным даны,
Ночевать под открытым небом не смей,
Звезды выжгут все твои сны!
Сквозь раму окна на луну гляди,
И с погодой считайся, дружок:
Ни под дождик полуночный не выходи,
Ни в рассвет на росистый лужок!
Можешь съежиться и глаза закрыть
Слыша скрип цыганских телег,
Потому что как вольные роми бродить
Не смогут Джорджи вовек.

Если ты происходишь не от цыган,
Для которых нет смены времен,
Уважай свои власти и свой карман,
Имя доброе и закон,
Чередуй время бодрствованья и сна,
И живи до скончанья дней,
А помрешь — посмеются и Бог, и жена,
И цыгане над жизнью твоей.
Ты на сером кладбище будешь лежать,
Слыша скрип цыганских телег,
Потому что как вольный цыган умирать
Не смогут Джорджи вовек.

Ну вот и пришел я домой опять,
Так рады мне все: я с семьей опять
И всем-то я свой да родной опять
(Забыт и прощен мой позор!)
Отец созывает гостей на меня,
Тельца заколол пожирней для меня,
Но свиньи-то, право, милей для меня,
Мне лучше б на скотный двор!

А как я изящно одет, смотри,
Аж в братних глазах молодец, смотри!
Живя средь свиней, наконец, смотри,
Сам станешь свиньей, или нет?
Ушел я с котомкой с худым кошельком
И хлеб жрал такой, что вам тут не знаком,
И слава-то Богу: мне в горле ком —
Чопорный ваш обед!

Отец мне советы дает без конца.
Брат дуется да и орет без конца.
Мать Библию в руки сует без конца,
Так хочется всех послать,
Дворецкий едва замечает меня,
И мой же лакей презирает меня:
Моральным уродом считает меня…
Ох, тошно, — не рассказать!

Пусть все что имел, я растратил, ну да.
Шиш нажил себе в результате, ну да.
И нечего мне показать им, ну да,
Но я ведь такой не один…
Твердят о деньгах, — тьма обид на меня,
Мол жизнь прожигал, — сразу видно меня,
Но только забыли, кто выгнал меня
За то, что я младший сын!

Ну, лохом и был и казался я,
На ловких людей нарывался я,
Грошей распоследних лишался я —
Теперь — замани калачем!
Как холод и голод терпеть, я узнал,
Работать за жалкую медь — я узнал,
Со свиньями дело иметь, — я узнал
Все знаю теперь, что почем!

К работе своей я вернусь опять,
Но больше уж не попадусь опять,
И к вам уже не возвращусь опять,
Я сам себе господин!
Прощай же отец, долго жить тебе,
Мать, я напишу, может быть, тебе,
Поверь, не хочу я хамить тебе,
Но братец мой — сукин сын!

Города и троны и страны
Для Времен — пустяки:
Эфемерны, непостоянны
Как мотыльки.
Но свежая почка рада
Радовать нас всегда:
Подымаются в разных странах
Новые города.

Сдан временам на милость,
Их расцвет
Не поймет даже, что изменилось
За горстку лет.
Но в силу ничтожности знанья,
(Ох, важный вид!)
Недельное существованье
Вечным назвать спешит.

Так время, доброе все же
К сущему в мире мглы,
Сочтет, что мы слепы столь же
Сколь и смелы,
И справя над нами тризну,
Не возразит, чтоб тут
Сказал призраку призрак:
«Смотри, ведь навеки — наш труд».

Только два африканских пригорка,
Только пыль и палящий зной,
Только тропа между ними,
Только Трансвааль за спиной,
Только маршевая колонна
В обманчивой тишине,
Внушительно и непреклонно
Шагающая по стране.
Но не смейся, встретив пригорок,
Улыбнувшийся в жаркий час,
Совершенно пустой пригорок,
За которым — Пит и Клаас, —
Будь зорок, встретив пригорок,
Не объявляй перекур:
Пригорок — всегда пригорок,
А бур — неизменно бур.

Только два африканских пригорка,
Только дальний скалистый кряж,
Только грифы да павианы,
Только сплошной камуфляж,
Только видимость, только маска —
Только внезапный шквал,
Только шапки в газетах: «Фиаско»,
Только снова и снова провал.
Так не смейся, встретив пригорок,
Неизменно будь начеку,
За сто миль обойди пригорок,
Полюбившийся проводнику, —
Будь зорок, встретив пригорок,
Не объявляй перекур:
Пригорок — всегда пригорок,
А бур — неизменно бур.