Елена Крюкова - Зимний Собор

Я люблю его душу.
Я люблю его тело.
Ты прости, Гаутама,
мальчик, если позволишь –
Я тебя поцелую!..

…Я целую – его лишь.
Цзанг-и-донг – на морозе.
Четки-слезы струятся.
Куржаком не обвиться.
Никогда не родиться.
Никогда не расстаться.

ГРАД КРАСНОЗВЕЗДНЫЙ

Пятиконечная, прорезанная в снегу – кровавыми ступнями,
Пятисердечная, истерзанная когтисто-острыми огнями,
Остекленело вязь считающая венца кровей – под микроскопом! –
И чистокровной – стопку ставящая, а инородцев – в топку, скопом, –
Остервенелою духовностию хлестающая скотьи спины,
Над башней танка — златокованною главой – глядящая чужбины,
Ну что, Столица, ночь сжирающая горящей смертью небоскреба, –
Война! Молися, умирающая, у красномраморного гроба.

…Я пришла к тебе, я пришла к тебе, скарб крылатый приволокла на горбе.
Щенком доползла: зубами – за кумач. А старухи в церкви мне бормочут: не плачь.
То ли еще грянет. Земля загудит. Саранча из расщелины земной полетит.
Металлические стрекозы. Стальные пауки. Ржавые гусеницы – толще руки.
Накипь белых глаз хлынет через край. На снегу пластаясь, крикну: не стреляй!
Ведь она живая, нечисть-война. Она в красный Мир, как сука, влюблена.
А, да ты Москва! – на исходе дня – куском снега в горло – спаси меня;
А, да Краснокаменная – на исходе зла – прими работяжку без рода-без угла:
А и все богатство – мертвый сын в земле, примета особая – шрамы на челе,
Ладони – в мозолях; сожму – что деньга, твердые!..
…Война. Брусничные снега.

…Да мы революцьями сыты – вот так. Заелись. Отрыжка – дымами
Вонючих атак. Красный выкинут флаг. И белый – сквозит между нами

Рыдающим Ангелом. Прет броневик в морозную тьму – кашалотом.
Живая, Война!.. Зверий сдавленный крик. И люди слепого полета.

Сгущенки, тушенки, – забиты склады! Кто оптом купил – содрогнется.
Ах, пороты у Революций зады, и розга соленая гнется…

Что, пули, что, дуры?! Над ухом свистит. Дверь выбита молотом тела.
Я прячусь в подъезде. Я вижу: горит все то, что плясало и пело.

Кому, Революцья, ты нынче жена?! Под куполом, в мыке коровьем,
На палец тебе нацепил Сатана кольцо – еще теплое, с кровью.

…Господь, а я-то тут при чем?!.. Я сибирячка.
Я здесь укладчица, раздатчица, кухарка и прачка.
Могу твои рельсы мыть, Град Краснозвездный.
Могу в собачьей электричке жить ночью морозной.
Могу скопить двадцать рублей – и помолиться на мясо в столовой
Консерватории: а наверху – орган гудит, серебряно-дубовый!..
Я б пошла, в ноги поклонилась тому органу:
Пусти меня в себя жить!.. – да ведь мне не по карману…
А на улице – шапки мерзнут. Звезды с Кремля навеки сняли.
Коли меня убьют – кто вам споет о любви и печали?!..

…Это все перевернулось, в Красный Узел затянулось:
Танки и броневики, мертвое кольцо руки.
Флаги голые струятся. Люди в ватниках садятся
У кострища песни петь, в сажу Космоса глядеть.
В черном мире, под Луною, под Звездою Ледяною
Кто-то хочет Первым быть, кто-то – с губ улыбку пить.
У костра стою. Старею. Водку пью и руки грею.
Революция. Война. В небе – мать моя Луна.
Лик тяжелый поднимаю. На работу опоздаю.
Видишь, мать моя, – живу. Видишь, – нить зубами рву
На тулупе, что залатан той заплатою крылатой,
Где перо к перу — года: здесь. Сейчас. И никогда.

МАЛЬЧИК С СОБАКОЙ. НОЧНОЙ РЫНОК

– Тише, пес мой сеттер!..
Очень сильный ветер…
Нос твой – ветер жадно пьет,
Хвост твой – ветер бьет и бьет…
Собака моя, собака –
Рыжий Огонь из мрака…
Я – Мрак тобой подожгу!..
…Не смогу.

Темные флаги на землю легли,
Плоть городскую укрыли.
А в снеговой ювелирной пыли
Рынка врата – будто крылья.

Ночью смыкаются эти крыла.
Крытые спят павильоны.
Днем тут держава войною прошла –
Грубых сапог батальоны.

Следом от шины впечатался Путь
Млечный – в поднебесья деготь…
Рынок! Тебе зацепился за грудь
Птичий обломанный коготь –

Вот он, малявка, пацан, воробей, –
Смерть надоели подвалы,
Где среди взрослых и грозных людей
Шкетья судьба ночевала!

Шел он да шел, без суда, без следа,
Сеттер к нему приблудился…
Рынок! Пристанище ты хоть куда,
Коль ты щенятам сгодился!

Сбить на морозе амбарный замок –
Плевое дело, игрушка!..
Пахнет свининой застылый чертог,
Медом, лимоном, петрушкой…

Запахов много – все не перечесть!..
Ящик – чем хуже перины?!..
Сеттер, огонь мой, – скулишь, клянчишь есть,
Носом толкаешь корзину…

Все здесь подъели, в прогнившей стране.
Все подмели подчистую.
Всю потопили – в дешевом вине –
Голода силу святую.

Гладит малец одичалого пса.
Тесно прижмутся друг к другу
В ящике из-под хурмы… Небеса,
Сыпьте арахисом – вьюгу!

Сыпьте им яркою радугой – снег,
Сахар капусты – с возов и телег,
Кровь помидоров – из бака!..
Медом стекает по скулам ночлег…
В ящике, маленький, спи, человек,
Спи, заревая собака.

ДЕВОЧКА С МАНДАРИНОМ. ВЕЧЕРНИЙ РЫНОК

Это крайняя – я – за лимоном стояла!..

Вот глаза ледяные – синее Байкала,
Косы из-под платка, что рыбачьи канаты,
И все швы на дерюге пальтишка разъяты;
Кочерыжка, горбушка, птенец, восьмилетка, –
Поднабита людьми рынка ржавая клетка,
Все со службы – час пик! – каблуки не источишь,
А туда же! – стоишь: мандаринчика хочешь…
И распахнуты синие очи иконно
На купюры, на смерч голубей заоконных,
На торговку златой мандаринной горою,
На лица ее булку,
на море людское!
В кулачонке вспотевшем зажаты копейки…
Ты, проталина вешняя, дудка-жалейка,
Заплати – и возьми! Тонкокорый, громадный
Охряной мандарин – и сожми его жадно,
Так зажми в кулаке, чтобы кровь стала капать,
Чтобы смог сладкий плод на морозе заплакать –
По тебе, истопницына дочь, замухрышка,
Сталеварного града сухая коврижка.

ТОРГОВКА ШКУРАМИ НА ИРКУТСКОМ РЫНКЕ ЛЮБА

А вот лисы, а вот лисы, а вот зайцы-волки!..
Мездру мороз прошивает кованой иголкой,
Меха иней зацелует сизыми губами, –
Не горжетка то – ослеп ты: пламя это, пламя!..
Звери рыскали по лесу. Дитяток рожали.
Целясь, очи потемнели! Локти задрожали!..
…А теперь зверье – гляди-ко! – рухлядь, красотища!..
Закупи – и вспыхнешь павой, а не мышью нищей,
Шею закрути лебяжью лисьими хвостами –
Пусть мужик твой, жмот и заяц, затрясет перстами,
Затрусит на снег монеты из мошны совецкой:
Вот он мех колымский, кольский, обский, соловецкий,
Вот – куничий да соболий, искристый, богатый,
На руках торговки Любы во пурге распятый, –
Рвите, рвите, налетайте, по дешевке сбуду
Выпивохам да пройдохам, черни, сброду, люду,
А не наглым иноземцам с масленым карманом,
А родной толпе дремучей,
хвойной, дымной, рваной.