Елена Крюкова - Зимний Собор

Узрел – домны, баржи и грузовики,
Цеха, трактора да литейки:
Народ мой, страданья твои велики,
Да сбросить вериги посмей-ка!

Тебя обло чудище в клещи взяло –
И давит суставы до хруста…
И дух отлетел мой.
И Солнце взошло.
И было мне горько и пусто.

За веру, за Родину и за Царя
Лежал я в январской метели,
И кочетом рыжим горела заря
Над лесом, лиловее Гжели!

А я полетел над огромной землей –
Над Лондоном, Сеною, Фриско…
Но вышел мне срок! Захотел я домой!..
И вновь заискрились так близко

Увалы, отроги, поля во грязи…
Вот – вымерший хутор: два дома
Во яхонтах льдов – слез застылых Руси…
Вот – в церкви – пивнушка… О, Боже, спаси:
Знакомо все – и незнакомо!

Детишки молитвы не знают… и так
Отборным словцом щеголяют…
Гляди же, душа, мой исплаканный зрак,
На брата-ефрейтора, что, нищ и наг,
В миру с котомой костыляет!

На девок панельных. На хлестких купцов.
На жирных владык в лимузинах.
На черных чернобыльских вдов и вдовцов.
В ночлежный декор магазинов.

Не плачь, о душа моя, твердо гляди
На храм, что сожгли сельсоветы, –
Теперь над ним чистые стонут дожди,
В ночи – светляками – кометы…

Гляди – вот под ветрами трактор гниет…
Раскопы пурга обнимает…
Гляди, о душа, – твой великий народ
Без Бога живот свой умает!

Кто это содеял?! К ответу – кого?!..
Я всех назову поименно.
Я шашки и сабли рвану наголо –
За Ад наш трехсотмиллионный!

В толпе Вавилонской сплелись языки,
Ослабились древние крови –
Гляди же, душа, с межпланетной тоски,
Как дула здесь наизготове!

Ах, долго гремел репродуктор в пурге,
Трепались в ночи транспаранты –
Намаслен уж ствол, и винтовка – к ноге! –
Опричники, тля, оккупанты…

Так! Все, что здесь было, – великая ложь!
Но, Боже! Я верую в чудо
Твое! Я люблю тебя! Ты не умрешь,
Красавица, кляча, паскуда,

Век целый тащившая проклятый воз,
Блудница, царица, святая, –
И я, офицер, зревший кровь и навоз,
Скитавшийся между блистающих звезд,
Мальчонкой – к буранам седеющих кос,
К иссохлой груди припадаю.

***

Не богиня… не гадина…
И зачем еще жива…
Отчего же мне не дадена
ЗОЛОТАЯ ГОЛОВА?..

Я бы гладила ее медные блики,
Золотые – ниткой – швы.
Я б отбрасывала с лика
Пряди золотой травы.

Я б ощупывала ночами
Гудящий золотой котел:
Вот она корона,
вот оно пламя,
Вот он, золотой престол.

Вот она, золотая слава –
По трактирам, на путях;
Вот они, скипетр и держава
В крепко сцепленных костях.

ПАРИЖ

Вода – изумрудом и зимородком,
И длинной селедкой – ронская лодка,
И дымной корзиной – луарская барка.
Парижу в горжетке Сены – ох, жарко.

В камине камня трещит полено –
Пылает церковь святой Мадлены,
Швыряет искры в ночку святую…
Париж! дай, я Тебя поцелую.

Я всю-то жизнешку к Тебе – полями:
Где пули-дуры, где память-пламя,
Полями – тачанок, таганок, гражданок,
Где с купола – жаворонок-подранок…

Бегу! – прошита судьбой навылет:
Нет, Время надвое не перепилит!
Рубаха – в клочья?!.. – осталась кожа
Да крестик меж ребер – души дороже…

Бегу к Тебе – по России сирой,
Где вороном штопаны черные дыры,
Где голод на голоде восседает,
А плетью злаченою погоняет!

Ты весь – бирюза меж моих ладоней.
Сгорела я за Тобой в погоне.
И вот Ты у ног, унизан дождями,
Как будто халдейскими – Бог!.. – перстнями…

А я и не знаю – что делать девке?
Забыла русские все припевки.
Лежишь, в мехах дымов – подо мною?! –
Валюсь Тебе в ноги – сковородою –
Где в стынь – расстегаи, блины, форели!
Где реки – в бараньих шкурах метелей!
А елки!.. а зубья кровавых башен!..
Париж, наш призрак велик и страшен,

Наш призрак – выткан по плащанице
Снегов – кровоточащей багряницей:
На рельсах, скрепленных звездой падучей,
Мужик – лоб во проволоке колючей…

И ноги льдяны! И руки льдяны!
Не счесть рябин в хороводе пьяных!
А над затылком – доска пылает:
“ЗЕМЛЯ, ТВОЙ ЦАРЬ ТЕБЕ ВСЕ ПРОЩАЕТ…”

И я, Париж, у Креста стояла.
И я завертывала в одеяло
Легчайшее – кости да кожа – тело.
А пламя волос во пурге летело.

А Ты… –
из мерзлот, где сутемь да слякоть,
Я так мечтала, сгорбясь, заплакать
Над жгучей жемчужиною Твоею,
Над перстнем – розовым скарабеем –
На сморщенной лапе старухи-Европы,
Над кружевом – в прорези грязной робы
Наемного века!.. над яркой бутылкой
Купола Сакре-Кер!
…над могилкой
Той маркитантки, кормившей с ложки
Солдат в императорской, злой окрошке –
О, где там парижский, а где там русский, –
Лишь взор – от слез – по-татарски – узкий…

И ветошь – к ране, и кружку – в зубы…
Париж! неужели Тебе не люба –
Я: руки – в масле, я: скулы – в соли:
Чертополох на Твоем подоле!

Пылинка, осколок полярной друзы –
Я здесь, прорвавшая века шлюзы
Размахом сердца, сверканьем тела…
Я так предстать пред Тобой хотела,
Как мать калеки – пред Чудотворной!
Мы, люди, – у Бога в горсти лишь зерна:
Во вьюге брошена, проросла я
Сюда, где Мария Стюарт – молодая,
Где мчится Шопен, в кулаке сжимая
Ключи от музыки, где немая
Шарманщица плачет перед Ван-Гогом,
А он ее угощает грогом
И в зимнюю шапку кладет монету!
И прочь – с холстами – по белу свету!
А Ты горишь за спиной – кострищем,
Мой принц, Париж, что взыскуем нищим…

Я в Нотр-Дам залечу синицей.
Златым мазком мелькну в колеснице
Беззвучного Лувра: картиной – крикну!..
Зазябшей чайкой к воде приникну:

Лицо, и шея, и подбородок –
В Тебе, изумруд мой и зимородок,
Фонарь мой – во мраке родных острогов,
Оборвыш мой – у престола Бога:

Гаврош – с гранатой – под левой мышкой…
Париж. Я с Тобой. Не реви, мальчишка.
Шарманщик играет близ карусели.
А мы с Тобой еще не поели

Каштанов жареных…

ВАГОНЫ. ВОКЗАЛ

Вот они, вагончики,
вагонишки мои…
Дай, побуду миг путейщицею… дай…
А снежки в меня свистят, будто соловьи,
Разбиваются о каменной груди моей Рай.
Райский Сад под ребрами, снежный Эдем.
Голубая кровь – вдоль – по ледяным хвощам.
Нынче я – путейщица.
Мазута черный крем –
На морды колес. Свеклу фонаря –
в пар зимним щам.
Низко кланяюсь винтам, молотком стучу…
На вшивость испытую дырявый металл… –
В шаль завернусь… – а лицо длинное – свечу –
Так жгу в ночи, как алмазный кристалл!
И от меня шарахнется обходчик-пьянь.
И предо мной на колена – грузно – бродяга – бух!..
Встань, мой лысый святой, лисенок драный,
встань.
Я люблю твою плоть.
Я люблю твой дух.
И пусть мне буфетчица-подушка глотку пухом заткнет.
И пусть меня малюта с дубиной
или Ангел с ружьем
К стенке – толкнет,
тряпкой – сомнет,
сапогом истопчет, как лед,
И пусть это видит мой народ,
с которым мы – вдвоем:
Под брюхом мертвого вагона –
мигает красный фонарь –
И молот – в кулак, в другой – резак, кривой ятаган,
И ноги рогаткой:
целься, народ!
Стреляй, народ!
Жарь!
Бей дуру-обходчицу, вашу мать,
по ребрам и ногам!
Выбей, выколоти ей
Рай – из груди!
Выжги под сердцем звезды!
Вымажь в крови!
А после – в рот ей монету –
за обход – заплати!..
………………………………………………………….