Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1
- Название:Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Водолей
- Год:2012
- Город:Москва
- ISBN:978–5–91763–087–8 978–5–91763–088–5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 краткое содержание
В настоящем издании представлено поэтическое наследие поэта Анатолия Гейнцельмана (Шабо, 1879 – Флоренция, 1953), прожившего большую часть жизни в Италии (главным образом, во Флоренции). Писать стихи Гейнцельман начал еще в конце XIX в. и в 1903?г. в Одессе опубликовал первую книгу, так и оставшуюся в России единственной. Находясь в стороне от литературных кругов русской эмиграции, Гейнцельман продолжал писать, по его словам, для себя и для жены, стараниями которой наследие поэта было сохранено и архив передан Флорентийскому университету.
В первый том вошли прижизненный сборник «Космические мелодии» (1951), а также изданные вдовой поэта Розой Хеллер книги «Священные огни» (1955) и «Стихотворения. 1916–1929; 1941–1953» (Рим, 1959) и небольшая «Автобиографическая заметка».
Второй том впервые представляет читателю рукописные книги А.Гейнцельмана, недавно найденные во флорентийском архиве проф. Луиджи Леончини. Они позволяют ознакомиться с творчеством поэта в переломные периоды его биографии: во время Первой мировой войны и революции, в пору скитаний на юге России, в годы Второй мировой войны, и служат существенным дополнением к изданным поэтическим сборникам.
Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
ПОДОРОЖНИК
Я жил, как весь живет подножный мир,
Совсем не ведая, зачем живу,
Как будто призван был на вешний пир,
И Бог вложил мне светоч свой в суму.
Скромней я, чем шуршащий колосок,
Что над обрывом пляшет менуэт:
Не надрывая слабый голосок,
Подножников я радостных поэт.
Я ничего всю жизнь не утверждал,
И ничего не тщился доказать,
Хотя не меньше грамотеев знал
И без ума любил природумать.
Я копошился без толку, как все,
И поклонялся солнечным лучам,
И цвел и увядал во всей красе,
И спал под целиною по ночам.
АЭД
Как скульптор, замерший над мертвой глыбой,
Стремится в ней увидеть образ свой,
Так я громадными глазами рыбы
Гляжу на звезд мерцающих конвой.
Гляжу, как объектив холодный Герца,
На мозговой печатая пластинке,
Пока не оживет нежданно сердце,
Пока не зазыбятся в нем былинки
И не задышит дуновенье ветра.
Тогда глаза находят в бездне Бога,
И по волнам сияющего света
Меня влечет к безбрежности дорога.
Тогда аэд я высшего полета,
Воскреснувших эпических сказаний,
Творец величественного кивота, –
Не раб словесных цирковых кривляний.
Встают тогда библейские герои
И новых мифов белокрылый конь,
И Божество прядет в души покоях
Обузданный гармонией огонь.
РАЗВЯЗКА
Начало – радужно, конец – трагичен
Для каждого актера на земле.
И мой конец не может быть отличен,
Хоть и парю я часто на крыле.
В межмирья пропастях искал я Бога,
Теперь нашел совсем вблизи Его,
И не манит уж звездная дорога,
И высохло земное естество.
Я должен в землю возвратиться снова,
Как всякий до конца доживший зверь,
Похоронить скончавшееся Слово,
И запахнуть у мавзолея дверь.
Вначале мрак, затем полоска света,
Как заревая змейка над волной...
Мир будет после гибели поэта,
Но будет ли он без него – живой?
БЛИЖНИЕ
Все существа важней меня в природе,
Все – приспособленнее и смелей,
Все – совершеннее в известном роде,
Хоть многие живут и меньше дней.
Касатки совершеннее в полете,
Собаки – в обонянии и в беге.
Ехидны – в хитром, взвешенном расчете,
Цветы – в благоуханья вешней неге.
И даже хищные в пруде угри
Искуснее Колумба мореходы; –
Без звезд, без компаса и без зари
Они свершают в бездне переходы.
Я жальче всех, но мысленно дорогу
Нашел лишь я чрез звездный океан
К неведомому в бесконечном Богу,
Трагический скандируя пеан.
СМИРЕНИЕ
Чем дальше, тем трудней бороться с Богом:
Он – всё сильней, мои ослабли силы.
И в саване уже стою убогом
Я на краю зияющей могилы.
Да и напрасен всякий мой протест:
Он так хотел, и будет так навеки.
Будь я хоть трижды распятым на крест,
Вовек не потекут обратно реки.
Смирись! Закутавшись в дырявый плащ,
Уйди в пустыню под отцов курганы,
Иль в недра возвратись древесных чащ,
Спасись на остров синий в океане.
Рассыпься на незримые мезоны,
В ничтожестве забвение найди, –
Микроскопическими станут стоны, –
С бушующей волной навек пройди!
Твой разум, как великий инквизитор,
Печет тебя на медленном огне,
Твой разум – пустословный древний ритор, –
Сокройся глубже на болотном дне!
ПОДНОЖНАЯ БРАТЬЯ
В отцовском вижу я саду
Себя лежащим в мураве,
Где был со всеми я в ладу,
Где гладили по голове
Меня жучки и мотыльки,
И юрких ящериц хвосты,
И синим крылышком щурки,
И желтобрюхие ужи.
Я легкой сеткой их ловил,
И приносил к себе домой,
Чтоб изучать рисунок крыл,
Иль допросить, как становой.
Они барахтались в стекле,
Ломали пестрые крыла,
Но я, не думая о зле,
Хотел познания до дна.
В траве под липами концерт
Их приводил меня в экстаз,
Под лупой же видна лишь смерть,
И сам я – злобный дикобраз.
Теперь не то, меньшая братья!
Я сам себя ведь искромсал,
Но, кроме общего проклятья, –
Загадки лишь таил фиал.
Вы безответны, но красивы,
И вы ко мне летите в гости,
Вы оживленнохлопотливы, –
Вы обглодаете мне кости.
НА ОБМЕЖКЕ
Я на спине на узеньком обмежке.
Направо – рожь, налево – всё пшеница.
На ржи спорынь, в пшенице сыроежки,
И тут и там свистит степная птица.
Уж тихо переполз мне через ноги,
И ящерица мне всползла на грудь.
Садовые не неподвижней боги,
Я на обмежке – как громадный груздь.
Мне хорошо. Косцов уже не видно,
Они опять сошли в сырой овраг,
А меж колосьев движется ехидна,
Но и она давно уж мне не враг.
Паук спускается мне прямо на нос
И прикрепляет в ноздри паутинку,
Но я недвижим, как двуликий Янус, –
И каждую люблю вокруг былинку.
И слушаю, и слушаю шуршанье
Несчетных злаков, – Баховский концерт, –
И ничего мне – общее страданье
И притаившаяся гдето Смерть...
Теперь я в каменном живу мешке,
Откуда виден только танец туч,
Но мысленно я – на родном Днестре,
Как золотой неопалимый луч,
Но мысленно я – Толенькамалыш,
Лежащий на обмежке на спине,
Или ползущий чрез густой камыш,
И наяву живущий, как во сне.
Что это значит? Истекают сроки,
И жажду я вернуться в чернозем:
Душа старается найти истоки,
Чтобы похоронить иллюзий том.
ТРАВКА
Учись у травки изумрудной,
Разостланной ковром вокруг, –
Она в весенний полдень чудный
Преображает скучный луг.
Пей солнца искорки святые,
Пей росы зорные, пей дождь,
Расти колосья золотые,
И ветру кланяйся, как рожь.
Осыпь зерно на трупы предков
И безмятежно сам умри,
Не оставляй цветов на ветках, –
Ты лучик золотой зари.
Ты нужен был Творцу наверно,
Хоть и не знаешь – для чего,
И как бы ни казалось скверно,
Люби и веруй в божество!
НА СЕНЕ
Я вижу Луврский мост чрез Сену,
Чадящую под сводом «муху»,
За ней сверкающую пену,
Дающую воскреснуть духу.
На палубе тебя я вижу,
Прекрасную, как вешний день,
А рядом и себя – как в нише:
Мы едем погулять в Сюрень.
Я Калибан – с тобою рядом,
Но ты внимаешь мне с улыбкой,
И кажется жизнь маскарадом,
А я себе в ней – первой скрипкой.
Мы проплываем под мостами,
Дымя, чадя, но я счастлив,
Как между райскими садами
Среди магнолий и олив.
Мы вышли вместе изпод тента
На прибережный изумруд.
Дороги перед нами лента,
Алмазный с лебедями пруд...
Вся жизнь прошла, подай мне руку,
Фантазии нас ждет корабль.
Мы кончили земную муку,
И Ангелы спускают трап.
Интервал:
Закладка: