Александр Дольский - Стихотворения

И они ответили серыми глазами.

Я придумал Новое Песнопенье,

как вопрос неистовый и моленье.

Но молчали Ангелы, что теряли сами

каждый - легкокрылую с вечными глазами.

Потому что помнили, как с другими

с губ срывалось тихое ее имя.

И как будто шла опять желтыми лесами

девушка с забытыми серыми глазами.

То ли на года беда, то ли праздник...

Это осень шалая сердце дразнит.

Привела она ко мне желтыми лесами

девушку с пушистыми серыми глазами.

1959,94

Верится - не верится, Осень подарила

То, что мы давно уже С ней обговорили.

С красными кустами, С желтыми лесами,

Девушку с пушистыми Серыми глазами.

Мне бы не печалиться, Только я не знаю,

Почему дареное Я всегда теряю.

Помните - не помните, Вы теряли сами

Девушку с пушистыми Серыми глазами.

А потом угрюмые Словно скалы

Вы ее растерянно Так искали.

Звали вы весенними Голосами

Девушку осеннюю С пушистыми глазами.

Только не найти ее. И с другими

Вдруг срывалось с губ у Вас Это имя.

И как будто шла опять Желтыми лесами

Девушка с пушистыми Серыми глазами.

Верится - не верится В ту обиду,

Только я веселый с ней Лишь для виду.

Что бы не подумала, Не узнала:

Верю я в дареное Очень мало.

" Малыш, я хочу еще послушать,

как ты смеешься..."

Антуан де Сент Экзюпери

Был поздний вечер, дождь. И вдруг,

я слышу в двери легкий стук...

В такое время уж пусты дороги,

и путники уже не те...

Я отворил и в темноте

стоял мальчишка светлый на пороге.

Мне нужен друг - сказал он мне.

Ты видел звезды в вышине?

Они огромные для, кто с ними рядом!

А я один, и там вдали,

в дорогах - годы от Земли,

мне для кого - то быть огромным тоже надо.

Я ждал тебя давно, малыш,

входи, ну что же ты стоишь?

Через порог привычек и сомнений

я сам к тебе боюсь шагнуть,

я не решаюсь, дальний путь

вначале легок, дальше не по мне он.

Мы сами мир свой создадим,

представим солнце, звездный дым,

любовь себе придумаем вполмира,

м журавлями в облака

надежды пустим, а пока

входи, мы потолкуем, друг мой милый.

- Но ты качаешь головой,

ты недоволен, мальчик мой,

что неделимое хочу делить на части.

Зачем придумывать другой,

когда под радугой - дугой

прекрасный мир дождей и слез, и счастья!?

И лучше пусть измена вновь,

чем вечная полулюбовь,

и лучше уж ползком, чем без движенья...

Пусть я весь мир не облечу -

летать и падать я хочу,

и вновь летать сквозь силы притяженья!

1959

Представь себе - с повинной я пришел

не в первый раз в дороге нашей длинной.

Тебе и мне опять нехорошо,

и я опять пришел к тебе с повинной

Не виноват ни в чем, и потому

пришел склониться искренно и низко.

Что не дано холодному уму,

то сердцу натерпевшемуся близко.

Ты не права, но ясно мне одно -

ты ни при чем, виновны третьи лица.

Тебе неправой право быть дано,

ты женщина, и всё тебе простится.

Ведь не придет на ум - винить природу

в непостоянстве красок небосвода.

1960

Меня любовь подстерегла,

как дичь охотник неумелый,

и поразила так несмело

В плечо из левого ствола.

И правый ствол свой навела

мне прямо в грудь, где сердце пело,

но дрогнула. Такое дело

прилично сделать не смогла!

1960

Дожди забренчали сонаты

по клавишам мокнущих дней,

и труб водосточных стаккато

органных тонов не бедней.

Я вот уже многие годы

от каждого ноября

жду этой дождливой погоды.

Все жду я, все жду я, а зря...

Хоть я не наивен, как прежде,

твержу я - дождей подожди!

Живу я в невнятной надежде,

а годы идут, как дожди.

Последнему будет работа...

Мой голубоглазый палач -

мой тысячный дождь для кого-то

всего только первый плач.

А если бы жизни кривая

легла на ладонь, словно путь,

я смог бы, глаза закрывая,

в грядущее заглянуть.

Нет, лучше, пожалуй, не надо!

И так не в ладах я с судьбой.

Известны исходы парадов,

а чем же закончится бой?

Ну вот, наконец - то,

дождливый сентябрь!

Ну вот, наконец - то,

прохладная осень!

И тучи повисли

косыми сетями,

и кончился месяц

под номером восемь.

1960

Когда-то, что-то, может быть,

зачем-то где-то там,

тогда, наверно, не забыть

уже ни вам, ни нам.

И даже вовсе никому

и просто ни за что,

и уж конечно, потому,

что именно никто.

Четыре времени в часах

и два у нас в груди,

пять измерений в небесах

и очень впереди.

Сардинелла с Пульчинеллой

танцевали тарантеллу,

фибула по альвеоле

забренчала в фарандоле,

амальгама в радиоле,

мелодрама в карманьоле,

дети в школе на виоле

заскрипели в баркароле.

Тогда никто, тогда нигде

ни в ком - ни в вас, ни в нас,

а если, может быть, везде,

еще бы и как раз.

А перемножь-ка Да и Нет,

и вычти Ну и Ну,

и раздели на восемь лет

Пять Суток и Луну,

и рассмотри издалека

Пожалуй и Чуть-Чуть.

недавно, может, и пока,

с Ума Сойти и Жуть.

Хулиганы-меломаны

доставали ятаганы,

интриганы-бонвиваны

прихватили чистоганы,

пенни прыгнули на пони,

причесали чичероне,

шаривари, лори-тори,

харакири априори.

Все это нонсенс и Сен-Саяс,

и с ним Зулус-Лотрек,

и Авиценна, и цена,

Бетховен и хавбек.

И Аполлоном полон дом -

бемоли и бомоад,

Махатма и тьма хамов в нем,

и синий Сен-Симон.

Конечно, это не для всех.

Еще бы - вас ист дас!

Оф коз, но, может быть, успех

тому, кто вас издаст.

Хиппи хапнули богему,

апофегма парадигму,

в полудреме теорема

засолила догму в сигие,

прозевали свдни будни,

проплясали бредни блудни,

референдум бивни - плавни,

меморандум дровни - ставни.

1960

Я не ездил за кордоны

В Рим, Париж или Брюссель,

Где учтивые пардоны,

Путешествий карусель.

Я живу - в траве колени.

Удивляюсь каждый час

Чудесам и откровеньям

В государстве синих глаз.

Летний вечер от пригорка

малахитом стелет тень.

Земляникой сладкой - горькой

на губах растаял день.

Я живу - в росе колени,

удивляясь каждый час

чудесам и откровеньям,

в Государстве Синих Глаз.

В этом царстве - государстве,

где погодится без бурь,

мне прощается гусарство

и мальчишеская дурь.

Пусть я поданный, но все же,

я весьма беспечный класс-