Александр Дольский - Стихотворения

и разных рангов вожаки -

летучей глупости канистры

и эгоизма сундуки.

И суть общественных формаций

есть отражение страстей,

многоразличное у наций

как организменных частей.

Всегда сочувствия порывы

в крови топились, как щенки,

охотники на справедливых

приклад держали у щеки.

И победителем не станет,

кто чести верен до конца, -

махнут историки местами

легко Иуду и Христа.

И ничего не переделать,

где неестественный закон

законодательное тело

впихнул в безвыходный загон.

Где быть не может вариантов,

всегда тупеют мудрецы,

плодят наследников-мутантов

правдоискатели-отцы.

Утолить страсть -

убивать всласть,

искупить грех-

развратить всех,

содержать рать -

унижать, врать.

Удержать власть -

продолжать красть.

Припев: Красный кораблик, синий флот

Прямо к берегу плывет,

Белые мачты, паруса,

Флаг под небеса.

А капитан с улыбкой

Держит в ладошке рыбку,

Курит большую трубку,

Грозно кричит он в рубку:

"Эй, убирайте галсы,

Брамсы, бушприты, фоки.

Живо подайте галстук,

Слышите, лежебоки!"

Припев.

На берегу улыбки,

Трубы звенят и скрипки.

А в середине лета

Все так смешно одеты.

Весело, разноцветно,

Дети грызут конфеты,

Машут они флажками

И распевают сами:

Припев.

А капитан улыбку

Прячет в усах огромных,

Пальцем кривым и липким

Трогает нежно воздух

Скоро он будет дома,

Должен он быть серьезным.

Это не удается,

И капитан смеется.

Припев.

Бывают на земле такие времена,

что мрака с разумом кровавая вендетта

проходит как незримая война.

Такое время - горе для поэта.

Вот все, что есть: природа, мысль и плоть,

бери и пой, зеркально отражая.

Но не пытайся форму расколоть,

не лезь в глубины, суть преображая.

В отдельный миг та правда, что дана

как перламутр холодный винограда

ждет смерти, воскрешения вина.

В вине есть прелесть медленного яда.

И тот благословенный переход,

незримый миг преображенья формы

и есть тот поэтический полет.

Прекрасное всегда живет вне нормы.

Но если жизнь стоит на тормозах,

безвременье рождает антиподов.

Одни мудрят и гибнут на глазах,

расплющив лбы о каменные своды.

Другие, что слабее и умнее,

недвижимостью сделав недвижимость

живут всегда хозяевами в ней,

уверовав в свою непогрешимость.

Но третьи есть. И их велик удел.

И над возней и мелким мельтешеньем

они встают, презрев любой предел,

не требуя наград и утешенья.

И если есть в поэзии цена -

она имеет вес такой свободы,

которая сравнится лишь одна

с неторопливой мудростью природы.

Поздняя осень, пожухла трава,

ветер качает уснувшие ветлы.

памятью легкой полна голова,

сердце наполнилось юностью светлой.

Чистые классы пусты и тихи,

странствует солнечный зайчик по карте.

белые с досок не стерты стихи,

и разрисованы старые парты.

Вновь облетела листва с тополей,

осень за осенью быстро промчится,

учат учить своих учителей

ученики, не успев отучиться.

Это пора умирающих трав,

это пора воскресающих истин.

вымоет осень науки с утра,

как живописец рабочие кисти.

Школьной премудрости кончится срок,

новые истины время состарит,

жизнь преподаст за уроком урок,

но расписанья на них не составит.

Чтобы судьбу, как задачку, решить,

мало постигнуть азы мирозданья:

есть еще образованье души -

самое высшее образованье.

Школа пролетела, словно час,

школа - это жизни первый класс,

школа - арифметика судьбы,

школа - эти годы не забыть.

Вы, представьте, какая случилась беда,

Потерпел пораженье в важнейшем я споре.

На Босфоре я не был почти никогда,

Но спешу, как пролив, все в какое-то море,

Вот такая-то в жизни мой ерунда.

Вы представьте, в мои молодые года

Я рассеянным был, словно по ветру пепел,

И от мыслей на лбу закипала вода,

И познавшим печаль я казался нелепым.

Вот такая-то в жизни моей ерунда.

Удивительных глаз голубая слюда

Отражала меня молодым и невзрачным.

И не мог я пройти не оставив следа,

Потому что для опытных глаз я казался прозрачным,

Вот такая-то в жизни моей ерунда.

Вы представьте, что слов золотые стада

Я пасу на бескрайней равнине метафор.

И журчит по страницам золотая вода,

И последние книги достал я из шкафа.

Вот такая-то в жизни моей ерунда.

Вы поймите, что это совсем не беда,

На дороге моей я лежал, как подкова,

И прибила над дверью своей навсегда

Меня женщина эта, ну что ж тут такого.

Вот такая-то в жизни моей ерунда.

Не нужно, не спеши, и разочарованья

Зарытый в сердце клад наивным не дари.,

Наш век нам воздает, но ждет от нас стараний.

Теряя верхний слой сверкают янтари.

Полсвета между дел ты обошел когда-то,

Но в дебрях душ людских блуждаешь до сих пор.

И ты не генерал, и мысли - не солдаты,

Но нужен им порой тактический простор.

Припев: Вперед, мой друг, вперед,

Достаточно эмоций!

А драндулет мечты

Способен на полет.

Увидим с высоты,

Чем это обернется.

А что нам остается? -

Вперед, мой друг, вперед!

Какая же любовь тянуться будет вечно? -

Когда она в тепле - не избежишь потерь.

Не стоит на друзей надеяться беспечно,

А чтоб узнать врагов - держи открытой дверь.

Пленительных стихов изысканные рифмы

Ты повторяешь вслух, закрыв глаза, как крот.

Слова простых молитв беззвучно повторив, мы

Выходим на восток, смешав с дождями пот.

Я вдруг понял, что это сон все,

Жизнь проспать - ну какой резон?

Голова моя, точно солнце,

Покатилась за горизонт.

До сих пор, а вот сколько лет уж,

Самому себе я светил.

И для автопортрета ретушь

Я одалживал у святых.

Все это временно, все это временно,

Успокоение самоубийц.

Нынче Россия опять беременна

Сочинителями небылиц.

Все своевременно, все своевременно,

Женские волосы под звездным дождем.

Вечно Россия кем-то беременна,

Либо поэтом, либо вождем.

Я сегодня совсем тверезый,

От похмелья жажда неистова.

Но не пью я сок березы,

А целую ей колени и листья.

А глаза - две бездонные бочки,

Сыплю в них города, дома....

Горы, лица белые ночи

И зачитанные тома.

Встань подальше, мальчик мой,

Разглядеть тебя хочу я.

Как отважно мне самой,

Если я с тобой пойду