Александр Дольский - Стихотворения

Я знаю, что там, далеко за горами,

Ходит жираф с большими ушам,

Он хитрых охотников видит далеко,

И прячется в джунглях, скрытых протокой.

До чего ж ты сладко лжешь, сладко,

До чего же ты хорош, шоколадка

А знаешь ли там, где Атлантика плещет,

На волнах качаются разные вещи.

Там белый прекрасный корабль затонул,

А люди на нем не боятся акул.

Подожди-ка в сердце нож, в сердце.

До чего же ты хорош, шоколадка

Вы улыбнулись мне печально -

Я притворился, что не понял.

Вы удивились, и плечами

Изобразили, как Вам больно.

А я без слова, без движенья

Воспроизвел непониманье.

Вы осознали положенье,

И стали равнодушны крайне.

И думал я: - "Чего Вы ждете?"

Вы думали, чего я жду.

Я ждал, когда же вы уйдете,

А Вы когда же я уйду.

Далеко-далеко, где пенные волны

Как белые кошки бегут по воде,

Где камни как старцы, лохматы и солоны,

И прячутся крабы у них в бороде.

Сквозь штили и штормы на старой посудине

Под солнцем, под звездами в радуге брызг.

Плывут, чертыхаясь, соленые люди,

От долгого странствия пьяные вдрызг.

Припев: И где бы ты не был,

В какое бы горе,

В какую беду не попал бы -

Держись!

Одно у нас небо,

Одно у нас море,

И в жизни одна только

Жизнь!

Далеко-далеко, где колокол-солнце

Набатом полдневным долбит в черепа,

Где люди все шурятся, словно японцы

И варят супы из больших черепах,

Они пришвартуют, разгрузят посудину,

И снова нагрузят для новых дорог.

И в городе этом соленые люди

Всех женщин полюбят и выпьют весь грог.

Припев.

И снова отправятся в путь корабелы.

Посудина их не скрипит, а поет.

Они называют ее каравеллой,

И драят и чистят как лошадь ее

Живут и умрут они в этом просторе

Не бросив нигде навсегда якоря.

И хлещет им в лица холодное море

И терпкие вина в крови их горят.

Вы видели змею, согретую на груди?

Вы знаете, как эта змея может стать драконом?

А у змеи одна голова,

А у дракона голов миллионы.

За все и всегда отвечают солдаты,

Солдаты в окопах не гибли давно.

Давно не алели пожаров закаты

И не расплывались кровавым пятном.

Давно не алели чумные рассветы,

Давно не валились как трупы дома,

А если опять завербуют в солдаты,

А если коричневой станет чума?

А может история просто злословит,

Что нету дорог, обгоревших столбов?

А если есть сердце - так это Толстого,

И порохом пахнет от этих костров.

А если опять маршируют подонки

Вопя, задыхаясь, заклинанья цитат?

Вопрос перемирия становится тонким,

А что, вы опять ждать хотите ответа, солдат?

Вы скажете, мысль надумана и не нова,

Вы скажете - ложь, змее не стать драконом.

А все ж вы запомните: у змеи одна голова,

А у дракона голов миллионы.

Сегодня нечего сказать друг другу,

Все давно нам ясно.

Чего не поняли глаза,

Все сердце поняло прекрасно.

Пришли иные времена,

Не стоит вспоминать о старом.

Довольно песен и вина,

Пускай звучит одна гитара!

С какой бы радостью порой

Не встретился бы я на свете,

Я знал, что счастье и покой,

Своей негромкою игрой

Развеют струны эти.

Послушай, как поет струна,

Глубокий бас ей тихо вторит.

Беседуют он и она,

Гармония в их разговоре.

Они искусною рукой

Подстроены друг к другу честно,

Меланхолический покой

Звучит в мелодии известной.

И словно волны о причал

В тугих аккордах бьются руки,

Сменяют русскую печаль

Фламенко пламенные звуки.

Как важно чтобы меж собой

Держали струны строй надежно,

И не играли вразнобой

Как мы, мой друг, спасаясь ложью.

Какой бы горести порой

Не встретил я на свете,

Я знал, что счастье и покой

Своей негромкою игрой

Навеют струны эти.

Два солнца с луной посредине,

Лады - для поэзии лесенки.

Светильник в руках Алладина,

Где джиннами прячутся песни.

Любви наша школьная парта,

Юнцов несмышленых бравада,

Вселенская искренность бардов,

Усталым и мудрым награда,

Гитара, гитара, гитара,

Гитара, гитара, гитара.

Оркестрик бродяг и скитальцев,

На вид и легка и послушна.

До крови изранены пальцы

У тех, кто познал свою душу.

Трезвучье, звенящее просто,

Цыганская пьяная сила,

Фламенко тревожная россыпь,

Тоска бесконечной России

Гитара, гитара, гитара,

Гитара, гитара, гитара.

Ковчег мой в житейском потопе,

Под сердцем дрожащая дека,

Соавтор великих утопий

Судьба и семья человека.

Смертельные раны порою

Сквозь кузов по песням героев

И вновь на просторах астральных

Звучат твои песни хрустально

Гитара, гитара, гитара,

Гитара, гитара, гитара.

Метод обучения во сне

После многих лет экспериментов

Получил признание в стране,

Стал особо модным у студентов.

Спрятав все учебники в сундук,

Вскладчину купив магнитофоны,

В сладком сне грызут гранит наук

Будущие Омы и Ньютоны.

Сон у них спокоен и глубок,

И без всякой умственной нагрузки,

Утречком студент уже, как бог,

Шпарит по-английски и французски.

Говорят, что за год овладеть

Всей программой вузовской не трудно.

Если научиться, как медведь,

Спать с зимы до лета беспробудно.

Как в науку легок станет путь!

Спи себе под тихий шорох ленты.

Можно первокурсником уснуть,

А проснуться член-корреспондентом.

Метод обучения во сне

Стал предметом споров и дискуссий.

Но оставим споры в стороне,

Старый метод больше нам по вкусу.

Ничего не надо покупать,

Ни магнитофон и не приемник.

Если днем на лекциях не спать,

Тоже можно кое-что запомнить.

Голубеют к маю серые глаза.

Почему я раньше этого не знал?

и под фонарями бродят вечерами

с синими глазами серые глаза,

Солнце, словно кошка, теплым языком

лижет мне ладошки, опьяняет сном.

И по тротуарам, деревянным, старым,

я брожу с гитарой. Босиком.

Опадают листья, пожелтел рассвет,

воздух влажный, чистый. Новых песен нет,

и под барабаны дождей неустанных

я пою весенний и смешной куплет

Снег скользит по спинам шапок-медвежат,

на ресницах иней вытемняет взгляд.

Надевайте шубы и целуйтесь в губы,

на морозе в губы по сто раз подряд

В марте для капелей не хватает нот,

в марте все сосульки сладкие, как мед.

И по лужам хрустким переулком узким

медленно и грустно пьяница бредет.

Город, город, город,

Ты татарин, я русский князь.

Я в плену, и тебе я дорог,

Ты натешишься мною всласть.