Данута Сидерос - Шутки кончились. Стихотворения

Я жду тебя ночью на выдохе из метро,
Храню тебе ревность, дарую трепло души.
Приём этот мелочный беглою ниткой шит:
Спешил напечатать — и в строки вкралось нутро.

Но это не страшно, корректор на то и есть,
Чтобы вычесть из текста неправильный оборот.
Ведь автор пошёл: едва пару строк собьёт —
И ну рифмовать с пулематом наперевес.

Да взять хоть меня — экспонат весна и весьма...
Чуть место пустует на бмаге — тянусь к перу.
Читай поскорее — с внесением правк умрут
Открытия автоматического письма,

И истинный смысл, прорвавшийся так хитро
Сквозь серость и сыть приличных привычных строк,
Опять ускользнёт от глаз в потаённый схрон.

«Я жду тебя ночью на выходе из метро...»

За весь этот пафос потом коридоры мести в раю —
Но я всё штампую открытки «Привет с Голгофы!»
А что тут поделать? На мне паразитируют
Слова и целые строфы.

Когда сквозь свистки и гремелки вдруг рвётся призыв трубы
И слог мой задирист, плечист и витиеват —
Я здесь ни при чём. Я не стал бы по доброй воле бы!
Всё это они — слова.

Я, может быть, страстно желаю породой пойти в отца:
Быть стержнем, основой, гарантом ясной погоды.
Вот только слова заставляют сереть и кукожиться,
Проклятые кукловоды.

А так всё отлично, хотя и не завтракаю амброзией.
Вон с сердцем, правда, какие-то неполадки.
Пытаюсь с ними договориться о симбиозе.
Пока всё идёт гладко.

...Хочешь всемирной славы?
Я продаю музы.
Лучше, чем здесь, не отыскать эксклюзива.
Видишь, вон те, в мешке —
Для весёлых м у зык.
Нынче без музы ты не успешней Сизифа.

С ними о творческих муках можешь забыть смело,
Милые крошки сделают всё сами.
Главное — не мешать им делать своё дело.
Всё чин по чину.
У нас контракт с небесами.

Главное — не пытаться прятать от них близких.
Знаешь, у них нюх.
Их не обманешь.
Нет ничего лучше горьких прорех в списках
И холодящей руку дыры в кармане.

Главное — не сердить их, выбираясь из ямы.
Коль уж подставят ногу — молчи, падай.
И опасайся делать всякие томограммы:
Сроки мешают работе,
Ясности взгляда.

Нет, это музы. Выдумал тоже: «н е топыри»!
Там — для стихов.
Вагон хлопот с этой мелочью.
Чем их кормить? Спросят же некоторые...
Кровью, конечно!
Шутка.
Всего лишь желчью.

Сам ты дурак.
Не нравится лавка — иди в другую.
Лучше не сыщешь, пусть меня хоть уволят.
Нет, молодой человек,
Талантом я не торгую.
Только болью.

Он сидит, пожёвывает сигару, забросив ноги на стол.
Ты думаешь:
«Где он набрался этих киношных штампов?
Зачем на нём эта шляпа и кожаное пальто?
Ведь мы же не в Штатах...»
Он что-то сигналит амбалам кивком коротким.
Страх поднимается медленно от живота до щёк.
Вываливаешь на стол строки,
просишь сдвинуть сроки,
обещаешь, что достанешь ещё.

Он в сотый раз соглашается, тебя выводят наружу,
выталкивают на холод, в спину нацелив пушку.
Ты бежишь, напеваешь, скачешь по лужам,
обнимаешь каждую встреченную старушку,
не обращаешь внимания на головную боль и на
слёзы и кровь, текущие по лицу,
будто всю жизнь провёл в прокуренной бойлерной
и впервые вышел на улицу.

Хочу написать
пронзительно,
ясно,
чисто,
без паники и паразитных слов
о корабле,
покинувшем ночью пристань,
о том, как мне
уплыть на нём повезло.

Не будет, увы,
ни строчки такого толка.
Во-первых,
тогда я буду подлец и враль,

а во-вторых,
слову служит только
непопадание
на корабль.

Всюду слова —
подмигивают, кивают.
Не отмахнуться от их муравьиных орд.
Я избегаю зеркал и пустых трамваев,
Не покупаю чернил,
не включаю Word.
Но зеркала настигают.
В витринах, в ванной.
Мельком заглянешь и понимаешь: влип.
Из отражённых комнат, из мути странной
Смотрит какой-то
чужой
неприятный
тип.
Он же прокрался в сумрак моих трипт и хов,
В тайные складки межстрочья,
в сумбур штриха.
Он улыбается страшно.
Он смотрит тихо.
Горблюсь под взглядом,
а нужно ведь жить, порхать,
Нужно пахать,
Пихать себя в турникеты,
Быть лучше всех, даже лучше, чем «лучше всех».
Чтобы потом оправдаться:
У нас ракеты.
Сметы.
Багеты.
Балеты.
Престиж.
Успех.
Минус — один: никакого «потом» не будет.
Будут больницы,
Летопись дружб и ссор,
Глупая вереница несметных буден
И одиноко мигающий злой курсор.
Травленные керосином — расстрельным рядом —
Высохшие, беспомощные слова.
Мой зазеркальный двойник не отводит взгляда.
Правлю ремни.
Покидаю клетку Е2.

Ковыряешь в тарелке остывших щей
И мечтаешь, что скоро с иных высот
Кто-то мудрый
и существующий,
Наконец,
всё поняв,
к тебе снизойдёт.
И погладит тебя по вихрам ласково,
И оставит в подарок пару бобов,
И, конечно, накормит стандартной сказкою,
Мол, не парься, ты, в целом, не так уж плох.
И крылатые дядьки затянут здравицу,
И восстанут из пепла былые мосты...

Вот об этом и думать забудь.
Не появится
Никаких
подтверждений
твоей
правоты.
Никаких гарантийных талонов, штемпелей,
Объявлений по радио и ТВ.
Только голод неясности — злости злей,
И зудящие буковки в голове.