Макс Армай - 33 Буквы

Я сделал вдох — и замер, на века.
Не шевельнуться, даже и слегка.
И в стали губ, меж твёрдостью ланит,
Теперь и слово стало, как гранит.

Вскрик одинокой птицы
Над озером, в час восхода.
Сквозь тучи — луч солнца, спицей,
Один, на простор небосвода.

Эхо в глубоком ущелье.
Скрип ставни пустого дома.
Всё то, что давно стало тенью,
Приходит сегодня снова.

А счастье — лишь комплиментарность миру.
Когда подходишь, словно ключ к замку.
Когда действительность — отнюдь не вира,
А погружённость, полная, в судьбу.

Когда живёшь душой не на разломе
Меж тем, что чувствуешь и между тем, что есть.
И всем доволен, может, только кроме
Тех мелочей, что здесь, в быту, не счесть.

Дверь скрипнула, и в лица брызнул свет.
Растеряно стоим мы у порога:
Вот, столь пугающий, во все века ответ —
— Всего лишь шаг, от Дьявола до Бога!

Бог улыбается, ни капли не таясь.
А позади, подобно отраженью,
Стоит его другая ипостась,
Злорадно щерясь нашему смущенью.

Я знаю — там сырость и грязь.
И влагой набухли двери.
И можно в сарай попасть
Лишь только в конце недели.

И словно для полноты,
Как снег — солнца вешнего пальцы,
Все грядки изрыли кроты,
И сгрызли все яблони зайцы.

А, может, всё вовсе не так:
И лето — давно у порога,
И сад стоит в белых цветах,
И грядки — лежат, всюду, ровно.

Северный ветер. Небес глубина.
Солнце над лесом поднялось едва.
День ещё спит, и всё скрыто туманом.
И мне на работу — пока ещё рано.

Смотрю и любуюсь на всё из окна.
Пью утро, как кофе — до самого дна.
Но, так же, как в чашке — кофейная гуща,
Остался на дне — день, противный и злющий.

Я на твою любуюсь ярость.
Тебе, пожалуй, гнев к лицу.
Уж лучше бешенство, чем жалость,
Когда подходит всё к концу.

Но мимо бьют твои упрёки,
Что, впрочем, знаешь и сама.
Ты говоришь, что я жестокий,
Хоть чувствуешь, сколь не права.

Вот рвётся надвое подушка.
И все стихи мои — в клочки.
Ты — прелесть, милая подружка!
Я не сержусь. Совсем. Почти.

Как флаг весны — зелёный лист.
До остановки — птичий свист.
И неба не увидеть дна,
До ночи, с самого утра.

Но трассой, мнимою, дуги,
Подобно звёздам мчатся дни,
Чтоб и теперь, в какой уж раз!
Остаться — только горсткой фраз!

Нельзя сказать, что было очень жарко,
Но солнце светом наполняло небо,
Что, как на чашку — крепкая заварка,
Загаром лечь пытался мне на тело.

И на земле, как будто отраженье,
Лимонным золотом, разлитым над травою,
Ста тысяч одуванчиков свеченье
Меня слепило ярой желтизною.

Пусть зреет переменой жизнь —
— Мне безразлично.
Что сладкий сок, что зла полынь —
— Мне всё привычно.

Но, всё же, где-то про себя,
Я знаю точно,
Какая мне нужна земля
И что за почва.

Душа — невыросший цветок —
— Стремиться к свету,
Как утро — прямо на восток,
А зелень — к лету.

Но путь отмечен темнотой,
Как мир — страданьем:
Здесь дарят встречу с красотой —
— Пот и старанье.

Все дни давно наперечёт.
А жизнь — стоит и не течёт.
И как под тиной — гладь пруда,
Уж пахнет затхлостью судьба.

Слова, что рвались раньше в крик,
Теперь — лишь тихий шелест книг.
И кровь — что ледяной поток.
И нервы — как червей комок.

За небо держусь руками.
Как сталь, холодна синева.
Вот пальцы мои и узнали,
Сколь страшны бывают слова.

Короткая, тихая фраза.
Не верил. Считал — ерунда!
На деле — хватило и раза,
Чтоб в небе висеть, как звезда.

Но только, для чуждой плоти —
— Ни места там, ни пути.
И тянут на землю кости.
И мне от земли — не уйти!

Не я жизнь выбрал, а она — меня.
А я — лишь молчаливо согласился.
Случайность, Бог, Безликая Судьба —
— Какая разница? Я взял и появился!

И мне ни кто, ни что не обещал:
Ни главной роли и не роль статиста.
Мне мир не должен. Я не задолжал. —
— Свободны мы, и в том — наше единство.

Та пустота, что ощущал вокруг,
И холод чей был раньше лишь снаружи,
Теперь, как червь, ползёт на сердца стук
И проникает, с каждым днём, всё глубже.

И мир от этого становиться бледней,
Мои желания — бескровнее и глуше.
Я словно сад раздавленных камней,
Иль кладбище, где проклятые души.

Как гусеница — до зелёных листьев,
Был жаден я до сочной плоти слов:
Я их жевал, до вкуса горьких истин,
И обгрызал до мировых основ.

Но всё всегда имеет свою цену —
— И впереди ждёт цепь метаморфоз:
Я сердцем ощущаю перемену,
Как мягким местом — дюжину заноз.

А дни, по-прежнему, — трёхмерный лабиринт,
Где я потерян, как в стогу — иголка.
И я шепчу — найди и забери!
Иль помоги… Ну помоги, немного!

Но скрытое во мне, увы, молчит.
Собой в себе часть назову лишь только.
А остальное же — сугубо тайный чин.
Вот и молчит — печально, иль с издёвкой.

Бросил в поле я крик
И взглянул в вышину. —
— Нет на небе улик.
Я стою, не дышу.

Перезрела душа.
Кто ж сожнёт урожай?
Жизнь ещё не ушла,
Но уж слышу. — Отдай!

Но не в рай, и не в ад:
Сказки мёртвых — пусты.
Пастухи людских стад
Не грязны, не чисты.