Леа Гольдберг - Стихотворения

Ведь не сыщешь ровного места,

Ибо это назвали мы жизнью, сестра,

Пробудись, пробудись, невеста!

Перевод с иврита Гали-Дана Зингер

Сердце не вернёшь

К дрёме на века,

Ибо свет хорош

И зрячесть сладка.

Славься вновь и вновь,

Нарушитель снов,

Пробудивший боль

И проливший кровь,

За восторг и тугу,

Мои горечь и мёд -

Полной чашей в кругу

-Душа воспоёт.

Славь того, кто дал свет,

Славь того, кто спас,

Дарит день привет,

Ночи мрак угас.

Славен милый мой,

Ибо дал губам

Прошептать «Прости»

Родным гробам

Ты, душа, воспой

-Ты теперь сестра

Миру тех, кто с тобой

Не спит у костра.

1949

Перевод с иврита Гали-Дана Зингер

Ты пришла, чтоб открыть глаза мне,

тело твое - взгляд, окно, зеркало.

Ты пришла, как к сове зренье

когда ночью

темным-темно.

Каждый волос, ресницу я знаю,

имя дал наготе я твоей,

что в ночи аромат собирает -

запах детства - хвоя и клей.

Были б муки -

под парусом белым

отправил бы их в твою мглу.

Так позволь преклонить колени

на прощения берегу.

Автор перевода неизвестен

Еврейская невеста перед нами

В подвенечном платье от Армани.

Жених: «В заграничном!? Под хупу?

Такую замуж не возьму!»

Запищали малыши: «Из чужой стороны

нам пеленки не нужны!

Даешь в еврейскую постель

Пеленки Эрец Исраэль!»

Мы не шутим, то - закон,

Каждый знает: должен он

Лишь еврейское носить,

Чтобы патриотом быть.

Иль наготы принять обет,

Чтобы не было нам бед.

Автор перевода неизвестен

Это счастье! И как его вынести всё же

Мне, ненастьям обученной жизнью?

Из окна одиночества каждый прохожий

Мне как весть из далёкой отчизны.

Ещё свет по глазам не ударил и рядом

Не воздвигло сияние стену

Перед уличным людом и голодом взгляда,

Пред чужой и влюблённой Вселенной.

И я стану как те, что проходят по небу

на свинцовых ногах . Как скажу я «Не надо»

Тебе, позднее, хрупкое счастье и небыль,

Луч весенний в сезон листопада.

Перевод с иврита Гали-Дана Зингер

1

Это те, которые уснули —

Их сердца молитва защищала,

Ответвлялась от лозы полночной,

Обвивала снящиеся сабли.

Отворим, подобно няне, двери,

В комнату заглянем и увидим

Тишину над спящими глазами

И в самих них — свет почти спокойный.

Но твои глаза подобны уткам,

Вспугнутым охотничьей собакой —

Я покоя над тобой не вижу,

У тебя не прижилась молитва.

Встану стражем у твоей постели,

Встану стражем — и приснюсь, возможно.

2

И всего-то — пожарам открытое сердце,

И всего-то — молитва одна:

В глубину этой ночи закончить смотреться,

Если падать — то сразу до дна.

Для чего ты плетешь мне про вечную верность? —

Я не Родина, даже не мать…

Ночь качает деревья… Абсурдна нетленность,

Тленно все: ветер, шторы, кровать…

Прекращай сомневаться. Решай уже лучше…

Через сколько-то будущих лет

Я тебя буду помнить — как помнят игрушку

Детства, или — армейский кисет.

Автор перевода неизвестен

Этот голос замолкает зимою,

Этот голос не успею дослушать,

Но — под соснами растут мои дети,

И — деревья им поведают что-то.

Я же только на снегу прочитаю

Обращение к весне и ко звездам,

Обращение ко льду, что уходит,

И — к заснувшей между глинами песне.

Только сосны, пронизавшие воздух,

Знают небо и подземные глуби,

Знают глупую тщету обращений,

Адресованных ничьим адресатам.

Я сажала вас, о сосны, растила,

Между вашими — мои скрыты корни —

Так поведайте мне, что будет дальше

И — когда же успокоится сердце.

Автор перевода неизвестен

* * *

Сейчас, наверно, можно писать стихи —

О зимней трассе с песней ее машин;

О дальних окнах — мерзлые их зрачки

Жить не умеют тоже. Ты не один.

Стене подобно, время стоит везде,

Оставив только — тени, огни, золу.

Тень сигареты — вилами на воде;

Что было, будет — свалено все в углу.

Сейчас, наверно, можно спокойно ждать.

Чего — неважно: странен вопрос любой.

Кому-то нужно — драться, идти, стоять,

А время кружит — птицей над головой.

Автор перевода неизвестен

* * *

Дым времени идет к великим потрясеньям,

Оставивши внизу покой и тишину,

А в комнате детей, испачканы вареньем,

Забытые стихи готовятся ко сну.

Они мечтают спать в руках, что их листали

И со страниц давно украли белизну,

И — вместе с ходом лет — морщинами измяли,

И рассказали все про мир и про войну.

И от листа к листу проходит дрожь былая,

И высота любви в бумажном есть плену,

И — тенью головы Адамовой зевая —

Погашенный ночник косится на луну.

Автор перевода неизвестен

Может быть, древен псалом о любви, что однажды

Слушал ты вечером зимним в моем исполненье.

Время дождей подбирает дожди к нашей жажде:

Только такие, чтоб ночью не слишком шумели.

С музыкой нашей слепая судьба флиртовала,

Пела о старых любовях пространно и просто;

О языке чужеземца, снегах перевала,

Маках червленых, извилистых тропах и росах.

Сердце мелодии будет из прошлого литься,

Окна откроет сюда — из грядущих событий,

В этот сгоревший и пепельный вечер — прибудет,

Чтобы защитою нас — от зимы — отграничить,

Чтобы отдать нам плоды наших душ и открытий…

Песня — о нас? Или просто — о любящих людях?

Автор перевода неизвестен

I

На сто молчаний слез мне недостало.

Вершины гор. Безмолвие вокруг...

Среди колючек мы брели устало

Под ветром, устремившимся на юг.

Лишь на распутье – старая маслина,

С корней до серебрящейся вершины

Печально-одинокая, как ты.

Трепещут на ветру ее седины...

Среди шипов спускался путь наш длинный –

До полной темноты.

II

Средь желтых гор осенней Галилеи,

Сухой элул еще не перейдя,

Когда из трещин выползают змеи

И, извиваясь немо, ждут дождя, –

Как жажду доброты твоей в печали,

Как дорожу сочувствием твоим!

Смотри: деревья от плодов устали,

И мы, усталые, подобны им.