Шауль (Саул) Черниховский - Избранные стихи Черниховского

Так-то бадхан веселил жениха Мордехаевой Эльки.

Кончил он речь, и поднялся жених, а потом и другие;

Очень большою толпой пошли к "покрыванью невесты".

Тихо жених между двух посаженных отцов продвигался,

Сзади же все остальные мужчины (ведь только мужчины

У жениха на приеме бывают). Тихонько ступал он,

Сердце же часто и сильно в груди колотилось. Однако

Часто казалось ему, что биться оно перестало...

Кто она, девушка эта, прелестная девушка, взором

Светлым своим навсегда приковавшая сердце?.. Кто скажет,

Что его ждет впереди? Кто грядущую жизнь угадает?

Если в родителей Элька, то верное ждет его счастье.

Будем же думать, что так! О, милая, скромная крошка!..

И — заторопится сердце, и вдруг — замирает, замедлясь...

Так-то в раздумьи жених приближался уже к балагану.

Точно палаты царя, балаган деревянный сияет.

Куполом поднят брезент, занавешены стены коврами

С ярким цветочным узором, и многие лампы и свечи

Льют ослепительный свет, раздробленный

в стеклянных подвесках,

А на квашне посредине сидит под фатою невеста,

Словно царевна среди раболепных рабынь. С покрывалом

Бледный жених подошел, и губы его задрожали,

Как произнес он: "Сестра, мириадами тысяч да будешь!"

Это сказавши, невесту покрыл он. А тем покрывалом

Занавесь Торы служила — легчайшая ткань дорогая,

Ярко-малиновый шелк, золотой бахромою обшитый.

Встала невеста в тот миг, восточной подобна царевне

Средь раболепных рабынь... И вправду ли это случилось

Или пригрезилось только? — в тот миг жениху показалось,

Будто из длинных ресниц, бросающих темные тени,

Брызнули в самое сердце две искры — и екнуло сердце...

Но подоспели девицы, подруги прелестной невесты,

Хмель и ячмень в жениха полетели сияющим ливнем,

Словно тот дождь золотой, что струится и блещет на солнце.

Тут, обращаясь к старухам, воскликнул бадхан: "Не оставьте

Благословить жениха!" — и старухи ответили хором:

"Бог Вседержитель его да хранит! Да не знает нужды он

В помощи смертных!.." И встала среди балагана невеста.

К ней подоспели на помощь, народ от нее оттеснили.

Взвизгнула первая скрипка, вторая завторила. Еся

Встал и гостям возвестил: "Начинается первая пляска".

Женщин, пришедших на свадьбу, от юных до самых почтенных,

Голосом громким, протяжным одну за другой вызывал он.

Все-то обычаи знает разумница-Элька. Обидеть

Разве же может она хоть одну? Никого не забудет.

Еся меж тем возглашает: "Почтительно просят и просят

Добрую мать и жену, благочестьем известную миру,

Милую бабушку Цвэтл (да живет она многие лета!), —

Просят ее танцовать! А! вот уж она выступает.

Вот она! Шире раздайтесь! дорогу и ей, и невесте —

Той, что и нас, музыкантов, щедротой своей не оставит!"

Грянули туш музыканты, и бал начался полонезом.

Вышла почтенная Цвэтл, Мордехаева мать. Потускнели

Старые очи ее, но приветливо смотрят на внучку;

Сгорблена бабушка Цвэтл, и морщинами щеки покрыты, —

Все же от черных ресниц широкая тень упадает,

Да изогнулись дугой бархатистые черные брови —

Прежней, отцветшей красы последний остаток. Надето

Черное платье на ней, старинного очень покроя:

Черный, тяжелый шелк: уж такого не делают нынче.

Бристтихл [60] Бристтихл – нечто вроде широкого воротника или нагрудника. у ней на груди с золотым хитроумным узором,

Вышивка редкой работы... На тощей старушечьей шее

Крупный и ровный жемчуг, похожий на слезы ребенка,

Семь подобранных ниток. Отличнейший жемчуг, голландский, —

Сразу же видно, что это не просто какой-то "еврейский".

Так же и нить янтаря двумя золотыми струями

Грудь украшает старухе, и с жемчугом брошь золотая.

Серьги двойные на Цвэтл: изумруд — с изумрудным подвеском,

Необычайной игры. Но уж лучше всего и прекрасней,

Точно блестящий венец на челе ассирийской царицы,

Голову Цвэтл увенчал сияющий штернтихл [61] Штернтихл – род повязки, проходящей на лбу. , который

Черною бархатной лентой лежал на прическе; по ленте ж,

Вправо и влево от пряжки, сверкавшей огнями алмазов,

Были нашиты два ряда таких же алмазов — и камни

Были чем дальше от пряжки, тем мельче. В таком-то наряде

Мудрая бабушка Цвэтл из толпы приглашенных навстречу

Вышла счастливой невесте, прелестной скромнице Эльке.

Музыка громко играла, захлопали гости в ладоши.

Плавно и тихо ступая, приблизилась бабушка к Эльке,

За руку нежно взяла, и трижды они покружились

В круге веселых гостей — и захлопали гости в ладоши.

Цвэтл возвратилась на место размеренным шагом, а Есель

Снова уже возглашал: "Почтительно просят и просят

Добрую мать и жену"... и так далее. Тут-то капелла

Грянула музыкой снова, и мать жениха непоспешно,

Плавно и тихо ступая, любовно приблизилась к Эльке,

За руку нежно взяла, и трижды они покружились

В круге веселых гостей — и захлопали гости в ладоши.

Мать жениха возвратилась размеренным шагом на место.

После нее и другие замужние женщины с Элькой

"Первую пляску" плясали согласно обычаям старым.

Плавно и тихо ступая, к невесте они приближались,

За руку ласково брали и трижды неспешно кружились,

И возвращались на место размеренным шагом. А Есель

Тотчас же к ним подходил, протягивал руки — и щедро

Все одаряли его... Так "первую пляску" плясали.

Вечер окутал уже таинственной тьмою селенье.

Вышел жених, наконец, направляясь во двор синагоги.

С хохотом, гомоном, визгом отряд босоногих мальчишек,

Перегоняя друг друга, вприпрыжку скакал пред капеллой,

Громом могучего марша весь мир наполнялся, казалось.

Тихо жених между двух посаженных отцов подвигался.

Белый на нем балахон, подарок невесты, и кунья

Шуба (она в рукава не надета, а только внакидку,

Вследствие жаркой погоды). Веселой, но важной гурьбою

За женихом все мужчины в приятных идут разговорах,

А во дворе синагоги стоит уж готовая хупа [62] Хупа – балдахин, под которым венчают. .

Рядом — подовский раввин и кантор. Под шелковой хупой

Встал с шаферами жених. За невестой вернулась капелла.

Мелкие свечечки в небе зажгли, веселясь, ангелочки,

Чтобы им было виднее, как шествует скромная Элька.

Грянули маршем бравурным ретивые члены капеллы.

Элька идет под фатой, посаженные матери — рядом.

Элька не чует земли под ногами; не сами ли ножки

Эльку уносят куда-то? Не слышит она и не видит,

Как уж вокруг жениха ее обвели семикратно".

Слышен откуда-то милый надтреснутый голос раввина:

"Благословен Ты, Господь наш, Владыка вселенной". Но Элька

Даже не помнит того, как надели колечко на палец.