Иаков Стюарт - Из шотландской поэзии XVI-XIX вв. (сборник)

Во страхе закрываю рот:

Из-под земли покойник ход

Наружу вырыл, точно крот!

Везде гласят:

Видал покойника народ

Раз пятьдесят!

Неугомонный царь пролаз

Гнусит, червив и черномаз:

«Простите, ибо грешен аз…»

О, как наружу

Прополз мертвец? Увидишь – враз

Напустишь лужу!

Но мир усопшему, не меч!

Чтоб не было подобных встреч,

Священник да услышит речь

Бедняги Джона

И молвит: «Сын мой! Время лечь

В земное лоно!»

К чему же огорченный вид?

Зачем же раздражаться тут?

Не сетуй: время прочь летит —

Часы, как должно, прочь бегут.

Где же, где он, источник моих вдохновений? —

И талант удивляется часто, и гений.

Ты же в собственном облике черпаешь мощь:

Твой никчемный трактат и бессилен, и тощ.

Пройди, пересеки весь круг земной

Вослед за ветром вольным, иль волной —

О! Все под солнцем здешним суета!

В конце пути – могильная плита.

Гляди: алтынник деньги бережет,

И родиной торгует патриот;

И всяк чиновник истовый готов

Пасть жертвой государственных трудов!

В прекраснейшем фиале – страшный яд:

Иной влюбленный удавиться рад!

Иных манит научная стезя —

Да ничего на ней познать нельзя.

О, где оно, блаженство, смертный, где?

Наш мир земной с блаженством во вражде!

Ты в Небеса лазурные гляди —

Блаженство – там, блаженство – впереди!

Твой ум и дух от бедствий и тревог

Лишь Бог избавит. Помни: только Бог!

Коль ты пополнить был бы рад

Людей великих долгий ряд,

За ум и труд не жди наград —

Секрет в ином:

Добротнейшим живот и зад

Одень сукном!

О, ежели купил отрез

Добротный, и в обновку влез,

То вымахаешь до небес —

Пускай ты гном:

Добротным даден рост – и вес! —

Тебе сукном.

В кафтане из дешевой ткани

Ты – ровня распоследней рвани,

Предмет насмешек – или брани, —

А чья вина?

Не зря гогочут горожане:

«Купи сукна!»

Развязный брадобрей в субботу

Кончает поскорей работу:

Трудился до седьмого поту

Цирюльник, – но

Рядиться время обормоту

Пришло в сукно!

Гляди: грядет он, – прям и горд,

Как родовитый, славный лорд,

Чужих вовек не бривший морд, —

Отколь сей форс?

В сукно оделся юркий черт —

Добротный ворс!

В одежке бедной не моги

К девицам направлять шаги —

Напрасно стопчешь сапоги!

Пуста мошна?

Влезай хоть по уши в долги —

Купи сукна!

Коль скоро твой истерт камзол —

Девичий голос груб и зол,

И дева цедит: «Хам! Осел!»

Шипит она:

«Ишь, воздыхатель, – нищ и гол!

Купи сукна!»

В сукно одевшись, тот же час

Предстанет принцем свинопас,

И богословом – лоботряс.

Мораль ясна:

Будь кем захочешь, коль припас

Кусок сукна!

Родиться Ньютоном, Шекспиром —

И дозволять в кафтане дырам

Зиять – беда: ничьим кумиром

Не стать – хана!

Да, всем тебя освищут миром…

Купи сукна.

Счастливец, кто избавлен от забот,

Чей шелковый иль кожаный кошель

Не пуст, – и можно пить холодный эль,

И не грустить при виде свежих устриц.

Где б ни качал соленый вал

Рыбачью шхуну либо ял,

Где б ни влачил добычу трал

Иль перемет, —

Никто шотландских не знавал

Богаче вод.

Тунца, и сельди, и трески

В них изобильны косяки;

Угри отменно велики, —

А уж макрели!

И устриц лакомых садки —

На всякой мели.

Ликуй, береговой народ,

Поскольку осень – у ворот,

И Посейдон в столицу шлет

Шотландцам дань, —

И устриц полон всякий рот,

Куда ни глянь.

Теперь никто из объедал

Не внемлет лекарю: бахвал,

Ты, видно, публику считал

Безмозглой дурой?

Разбейся вдребезги фиал

С твоей микстурой!

Сюда, понурый хворый люд,

Тут свежих устриц подают!

Они врачуют в пять минут —

Любой порой! —

Зубную боль, мигрень, и зуд,

И геморрой!

Пропойца, гей! Тряхни копилкой!

Ты, обессиленный бутылкой,

Цепляй-ка свежих устриц вилкой

На радость глотке —

И не страдай от страсти пылкой

К вину и водке!

Когда гремит над головой,

И хлещет влагой дождевой,

Когда вздымается прибой,

И ветер свеж,

Займи в трактире столик свой —

И устриц ешь!

Когда купцу в урочный час

Придет пора замкнуть лабаз,

Вечерний звон торопит нас,

Манит в кабак,

Дабы во устричном погряз

Обжорстве всяк.

Бывало, меркнет Феб в окне,

А я блаженствую вполне,

Взыскуя истины в вине

Пред очагом…

Родным гнездом казался мне

Питейный дом.