Алла Кузнецова - Живучее эхо Эллады

Восторгом оживив печальный взгляд,

Властитель царства тьмы поднялся с трона:

– Такому гостю я безмерно рад,

Как и моя супруга Персефона!

Мы с ней уже давно настороже —

Я знал, что ты придёшь сюда, не скрою.

Аиду было явно по душе

Спокойное величие героя.

Я слышал, что силён, что лик твой мил —

Таким и вижу громовержца сына!

И если ты спустился в мёртвых мир,

То, видимо, была на то причина.

Геракл одёрнул плащ из шкуры льва,

Поправил меч и палицу приставил

К ноге своей – и потекли слова

Спокойным руслом:

– Я не знаю, в праве ль

Был появиться, где меня не ждут,

Покой теней безжизненных нарушив,

Но не по воле собственной я тут

Признаньем этим очищаю душу.

Прости меня, могучий царь Аид!..

Не гневайся, с другими несравненный!

Царь Эврисфей настойчиво велит

Вести скорее Кербера в Микены.

Я понимаю, труден мой вопрос

(Увы, законы общества жестоки!),

А Эврисфей, что твой трёхглавый пёс,

Пасёт меня, как повелели боги.

Позволишь ли мне стража увести??? —

В его лице решительность сквозила, —

Отдашь – возьму! А не отдашь – прости,

Сойдёмся и померяемся силой.

– Не торопись мечом решать вопрос,

Реши добром! Зачем нам быть врагами?!

Давно мне опротивел этот пёс,

Бери! Но только голыми руками.

Я не хочу ломать покой теней,

Несчастных, мёртвых, всё отдавших Лете,

Что платят за ошибки прошлых дней,

Где не ценили жизнь на белом свете.

Яви судьбе упрямство, силу, прыть,

И те прозренья, что всегда мгновенны…

Как только пса сумеешь укротить,

Так сразу и веди его в Микены!

– Что ж, по рукам!

И поиск начался…

Он труден был и слишком долго длился —

А пёс и глаз Гераклу не казал,

Как будто в бездну Тартар провалился.

И хоть Геракл был вымотан и зол,

Всё шёл и шёл, не видя горизонта,

И наконец-то Кербера нашёл

На берегах немого Ахеронта.

Был пёс ужасен!.. Воин в первый раз

Услышал рык, что уподоблен грому.

Три пары жёлтых выпученных глаз

Пылали злобой лютою к живому.

На шее, что топорщилась, как жесть,

Живым воротником кишели змеи,

Пёс жался в ком, на холке вздыбив шерсть

(Геракл дивился, злить его не смея),

И вдруг – прыжок, превосходящий рост!

И в довершенье – перед незнакомым

Страж вверх поднял свой необычный хвост

С драконом на конце, и снова – комом!

– Ну, ты силён! Хоть я и сам Геракл,

А всё-таки завидую немного!

Но как-то ты ведёшь себя не так…

Как будто от меня уносишь ноги.

Из-за тебя не первый день без сна!..

Сбежал, как трус!.. Боишься стать мишенью?..

Три головы, а шея-то одна! —

Вскричал герой, сдавив собачью шею.

– Дай поглядеть, силён ты или слаб,

На что годится в драке хвост твой длинный…

Взбешён был Кербер! Из-под сильных лап

Со свистом полетели комья глины.

Раздался вой, потрясший мир теней,

И тишина привычная иссякла:

Страж силою и хитростью своей

Спешил сломать объятия Геракла.

– Тебе ли сына Зевса одолеть,

Живущего без страха и тревоги?!

И тут же хвост, висевший будто плеть,

Взлетел, обвив петлёй Гераклу ноги.

Ощерилась драконья голова,

Испробовав на вкус героя тело.

– По мне такие штучки – трын-трава!

У моего терпенья нет предела!

Он пса вознёс, встряхнул и опустил,

Почувствовав, что плоть врага обмякла.

Поднялся Кербер из последних сил

И сел у ног великого Геракла.

Где светом солнца обрывался мрак,

Затрясся Кербер, пот закапал градом!..

– К ноге!… За мной! – скомандовал Геракл,

И пёс засеменил с героем рядом.

И если им встречался кто-нибудь,

Путь уступал невиданному тяглу.

Нелёгок был для Кербера тот путь,

Который сердце радовал Гераклу.

Пёс разомлел, он жалобно скулил,

Под солнцепёком вылиняв мгновенно,

Три пасти распустили до земли

Густую слякоть ядовитой пены.

На всех тропинках, по которым шли,

С нетленного богов благословенья

Из капель, долетевших до земли,

Рождались ядовитые растенья.

Царь Эврисфей пришедшим не был рад —

Взлетел на стену, как другим не снилось!

– Геракл! – взмолился, – отведи назад,

Чтоб тень моя к Аиду не явилась!!!

– Не торопи, – услышал, – не горит…