Анатолий Величковский - Собрание стихотворений

Пускай печальный этот век
Науку предпочел искусству
И выдумал, что человек —
Граница, за которой пусто.

Но ты проверь: всмотрись в их быт,
В их беспорядочные тени,
И ты поймешь — не может быть,
Чтоб выше не было ступени.

Так перед недругами жгут
Свое же полковое знамя.
Несбывшееся — берегут,
Не помня дыма — помнят пламя.

Не чувствовать за явью явь —
Мучительное состоянье.
Блажен, кто, веру потеряв,
Отрекся от ее влиянья.

Все путается… Главное, желанья —
Когда они исполнятся — выходят
Совсем некстати, в виде наказанья,
И дней почти пустая цепь проходит.

Жизнь постепенно близится к концу.
И если взять ее движенье в целом,
Она подобна, может быть, кольцу,
В котором замкнутость — замена цели.

Выехала машина,
На машине венок.
Пожилой мужчина
Приподнял котелок.

Такое же вечное небо
И земля, и морское дно.
Был я или не был —
Не все ли равно.

Когда-то давно, на закате,
Я ехал верхом на коне:
Озера, болота да гати,
Да зарево в дальнем окне.
То было быть может весною.
В лесу меж стволов, кое-где,
Слепящее солнце, второе,
Горело в болотной воде.
Свою забывая тревогу
Дремали березы шурша.
Кричала сорока, дорогу
Кабан перешел не спеша.
Все это казалось когда-то
Обычным в болотном краю,
Теперь же сиянье заката,
Мне кажется было в раю.

Сегодня праздник: в городском саду
Стоит прозрачный день осенний.
Прислушиваясь к шуму, я иду
Дорожкой сквозь редеющие тени.

И все стараюсь слухом уловить:
Откуда этот тихий ропот веет?
Причину угадать хочу любви
К покорности, с которой сад мертвеет…

Дует ветер в предвесенней роще
И деревья голые стоят.
Ледяные лужи воду морщат.
Озаряет горизонт — закат.
Холодно, уныло, безобразно.
Только страсть моя, моя тоска
Одевает в лучезарный праздник
Рощу, холод, лужи, облака.
И уже сиянием слепящим
Ветка каждая обведена,
И уже огнем животворящим
Лужа каждая озарена.

Попробуйте вот так стоять:
Не изменяя вечной позы,
В протянутой руке держать
Зеленый стебель красной розы.
Века прошли, века пройдут,
А бросить розу невозможно.
Но разве этот страшный труд
Хотел изобразить художник?
Он не хотел. Но мог ли он
Любовью, страстью, вдохновеньем
Стереть с лица земли закон
Нерукотворного творенья?

На снегу, в морозный день
У каждого слова — тень.
Лишь глухой эту тень поймет
И увидит ее полет.
Потому я люблю стихи —
Написанные для глухих.

Один — по-новому,
Другой — по-старому,
Стучат — оковами,
Бегут — составами.
Цепями — лязгают:
Никак не вырваться.
Цепями связаны
Бегут — запыхались.
И каждый выдох дым:
Из всех из жил, из нор.
До горизонта им,
А горизонт — в простор.
В про-сто-ор.

В желтой бородке, лыс,
На страшное слово остер.
Поколения поклялись
Идти за ним на костер.
В украшениях из цветов
На череп лицом похож.
Над горами черепов —
Памятничек пригож.
У каждого черепа, в честь
Победы над злом добра,
Печать на затылке есть:
Кругленькая дыра.

Уже нельзя отличить от несчастья —
Счастье, от беды — удачу,
Хороших дней — от бурного ненастья
И от большого небоскреба — дачу.
Всё путается. Главное — желанья,
Когда они исполнятся — выходят
Совсем некстати: в виде наказанья.
И дней почти пустая цепь проходит.
Так двигается жизнь моя к концу.
И если взять ее движенье в целом:
Она подобна, может быть, кольцу,
В котором замкнутость, как бы, замена цели.

Заходил в аптеку
Думал по дороге —
Сделать картотеку,
Подвести итоги.
На сером покрове
Незаметно пятен.
Пятна — на корове,
Человек опрятен.

Думают люди:
Сделать и то и то,
А будущее это то:
Чего никогда не будет.

Такое же вечно небо,
И земля, и морское дно.
Был ли я или не был —
Не всё ли равно?
Мчится машина,
На машине венок.
Пожилой мужчина
Приподнял котелок.

Вот, как из букв слагаются слова,
Вот, как из слов слагаются законы:
Идут часы, кружится голова,
Слетаются к своим птенцам вороны.
Встает за рощей красная луна.
Плывет всё выше, выше и бледнеет,
И уменьшается, слегка, она,
А тени — ярче, сумерки — светлее.
И в этой серебристой синеве
Сильнее сердце начинает биться,
То вверх, то вниз по пепельной листве
Расплавленное серебро струится.
В степи чуть слышен дальний звон подков,
Поскрипывают мягкие рессоры.
Убийцы едут из глубин веков
По лунным снам и лунным косогорам.
Они убьют, конечно, не меня,
Убьют других, но я еще не знаю.
И перед грудью лунного коня
Широкие ворота раскрываю…

Далеко, у быстрой речки,
Мы найдем себе местечко.
Там избу соорудим:
Печь затопим, пустим дым.
Заживем, к а к прежде — значит:
Заведем себе собачек —
Шайку шавок удалых,
И лягавых, и борзых.
Наш колодец, со скрипучим
Журавлем в саду под кручей,
Выроем под сенью ив
Вместо всяких новых див.
А водой его студеной,
Светом солнца заискренной,
Наполняемый стакан —
Будет покрывать туман.
Садик наш наполнят птицы:
Иволги, дрозды, синицы.
В майском сумраке ночей
Засияет соловей.
Будут нас встречать приветом
На заре, зимой и летом,
В легких седлах у крыльца
Два прекрасных жеребца.
В жилках — головы и плечи,
Груди широки, как печи,
А на круп — хоть спать ложись:
Ногу в стремя и садись!
По росой увитым травам,
По полянам, по дубравам,
Блещут капельки огнем,
Воздух льется серебром.
В ритме конского движенья
Отдается ритм творенья,
Тот, которым создан свет,
На земле среди планет.