Анатолий Величковский - Собрание стихотворений

Ребеночек, как говорится, — крошка,
Невинные улыбочки, слова.
Вот он бежит на слабых, жирных ножках.
Качается большая голова.
Вокруг костра детей толпа собралась,
Как очарованная в полусне,
И нежно и невинно улыбалась
Пока котенок корчился в огне.

За бороздою борозду
Проводит пахарь одинокий,
И на вечернюю звезду
Глядит из борозды глубокой.
И там на маленькой звезде,
Что светит, чуть заметной точкой,
Идет по черной борозде —
Такой же пахарь-одиночка.

Устроено на свете так давно,
Что может каждый чем-то утешаться.
Для утешенья всякому дано
Желать чего-то, ждать и не дождаться.

Боятся смерти только старики:
Они привыкли жить на этом свете,
Питаться, сплетничать, носить очки
И прятаться от смерти за газетой.

Мне жаль, что я не умер в двадцать лет,
Еще привычки скверной не имея,
Еще не зная, что прекрасный свет —
Жестокая и страшная затея.

Приходит к мертвым деревцам весна —
Все воскресает, расцветает, дышит.
Поэзия не может жить одна:
Ей нужен человек, который пишет.
Цветок, конечно, создан веселей —
Он совершенней по своей структуре.
Поэзия не может, без людей,
Сойти на землю — прямо из лазури.

Куда ни ступит человек,
Где ни появится спросонья —
В озера, в воды чистых рек
Течет фабричное зловонье.

Всё рубит, пилит, косит, жжет,
Всё травит дымом, газом, чадом.
И смрад, и грязь, и смерть несет
Всепобеждающее стадо.

Но вместе с тем само оно
В воротничках, в рубахах чистых.
Вот баба вымыла окно,
Паркетный пол суконкой чистит.

На подоконничках цветы,
Безжизненны, не благовонны.
В домах собачки и коты:
Клочки природы угнетенной.

Есть к этим маленьким зверькам,
К цветочкам, к рыбкам тяготенье:
Убийцу тянет к тем местам,
Где совершилось преступленье.

Мой брат серьезно уверял,
Что будто у себя в Савое
Однажды видел и слыхал,
Как словно существо живое —
Перед рассветом в тишине,
Когда созвездия бледнели,
Уснули горы, и во сне
Дышали ровно и храпели.

Крепкой дружбы смерть не побоялась,
Нет моей собаки дорогой,
Для которой песенка слагалась,
Покупался мячик голубой.
Мячик может потеряться где-то,
Эту память в сердце не носить…
Что мне делать с песенкою этой?
Музыки сердечной не забыть.

Опустело место опустело…
В свете солнца утреннем, лучистом,
Нет комочка этой шерсти белой,
Нет чудесных ушек золотистых.
Посмотрю — Не видно на дороге…
Отставал, бывало, ты и прежде.
Постою, послушаю немного —
Словно есть какая-то надежда.
Может быть — среди травы высокой
Ты лечебный стебелек нанюхал.
Кажется — вот-вот коснется слуха
Звон ошейничка, еще далекий.
Вздрогну, если птичка прощебечет,
Ветерок зашелестит листвою.
Сердце вечно разуму перечит —
Кажется мы все еще с тобою.

Смотрю и обхожу кругом —
Покинутый навеки, дом.
Сквозь пол осина проросла,
Куски оконного стекла
На стены зайчиков пускают,
И на развалинах сарая
Уже растет бурьян густой —
Цветок раскрылся голубой.
С каким воинственным напором
За полусломанным забором,
Сияя древней красотой,
Являться начал мир иной.
О как, в отсутствии людей,
Все стало чище и светлей.

Ни солнца праздничный восход,
Ни счастье, ни землетрясенье,
Меня ничто не отвлечет —
В минуты ясного смиренья.
Так минеральная вода
Сама собой течет из рытвин.
Такое сходство есть, когда
Во мне рождается молитва.
К чему и для чего она?
Я никогда не понимаю,
И сладостного полусна
Пустым вопросом не смущаю.

Еще одна ночь начинается —
Прохладная осени ночь,
Ничто на земле не кончается —
Только уходит прочь.
Медленно все забывается —
Здесь на земле у нас,
Но где-то в веках сохраняется
Каждый прошедший час.
Когда-нибудь свет проглянет,
Сквозь этот миражный дым,
И, прошлое — будущим станет,
А будущее — былым.

Ночью я мечтатель и поэт.
Тайнозренью нужен сумрак ночи.
Мне мешает посторонний свет —
Свет иной в себе сосредоточить.
В этом свете я могу познать
Красоту утраченной свободы,
В этом свете я могу создать
Целый мир: людей, зверей, природу.

Я начал верить от безверия,
Отталкиваясь от отчаяния,
Моя духовная империя —
Полна печали и раскаяния.
Я принимаю, как даяние,
В ответ на пустословье здешнее —
Урок покоя и молчания,
Из мира светлого безгрешного…

Мне отрадно ночью просыпаться,
Тишина, покой и темнота.
Слава Богу, можно отдышаться
От дневного, тяжкого креста.
Отойти от грешного познанья —
Этой силы — рабства и цепей.
Веря в бесконечность расстоянья,
Отдохнуть от беспросветных дней.

Прошел снежок перед рассветом
И солнце тронуло лучом
Весенний цвет вишневых веток,
И снег, сияющий на нем.

И медленно с ветвей спадают —
И талый снег, и нежный цвет.
Одета гибель урожая
В блеск красоты, в горячий свет!

О старине рассказывая другу,
Закрыв глаза, я вижу пред собой:
Поля запаханные плугом
Блестели паюсной икрой.
Другие бархатом зеленым,
Сменяли белый шелк снегов.
И шум стоял неугомонный —
Бегущих в балки ручейков.
Орлы степные сторожили —
Курганы древние могил,
А ветряки простор крестили —
Медлительным вращаньем крыл.
Там солнца первая ресница
Горячей россыпью огней
На купола церквей ложится
И на вершины тополей.