Вера Лурье - Стихотворения

Отчего я плакать не умею,
Зло и хмуро на тебя взглянуть.
Тихо, тихо мы прошли аллею,
Поглядели на болота муть.

Знаю ты умеешь быть желанным,
Но заманишь снова в пустоту.
Павловское небо так туманно,
Поцелуев острый вкус во рту.

Пахнет тиной топкое болото
И зеленой, молодой сосной.
Заскрипят железные ворота.
Рано утром я вернусь домой.

Пролежала в открытом окне,
Промечтала всю ночь до утра.
Вас боялась увидеть во сне,
Равнодушно простились вчера.

Вы так медленно тонкой рукой
Провели по усталым глазам,
Но я знала, что стала чужой,
И улыбкой ответила вам.

И никто не заметил огня
Моих низко опущенных глаз,
И никто не узнает, что я,
Так недавно любила вас.

Спокойно плещет сонная Нева
Свои отравленные смертью волны,
И выгружают медленно дрова
На мостовую парни звонко.

Так остро пахнет потом и сосной,
По камню шлепают босые ноги.
Мне надоело два часа одной
Бродить по этим улицам убогим.

Так странно видеть тот же Летний сад,
Влюбленных парочку на повороте,
И знать, что заколдован Петроград,
Он крепко спит на глиняном болоте.

Прислонилась, холодный гранит.
Поглядела без мыслей в Неву.
Никого, только ветер шумит
И колеблет под камнем траву.

И качается пристань слегка,
Ее скрип мне годами знаком.
Все куда-то плывут облака
За казенный и сумрачный дом.

Я не знаю, что будет со мной,
Но так страшно вперед заглянуть.
Но так страшно, что надо одной
Мне пройти весь неведомый путь.

Так упруго ныряют тела
Гибких мальчиков в мутной Неве,
И от качки шумит в голове,
На воде я давно не была.

Раскаленный от солнца гранит,
Зелень сада и хмурый дворец.
Из трубы в бесконечность летит
Много серых, прозрачных колец.

Вспоминаю тринадцатый год,
Итальянский большой пароход.
Мы из Бриндизи едем три дня,
Южный ветер ласкает меня.

Я на палубе ночью одна
Все ищу бесконечного дна.
Так люблю я сидеть и мечтать
И о будущем в волнах гадать.

Опьяненная солью морской,
Я слежу с непонятной тоской
Своих мыслей туманный полет,
И шумит и свистит пароход.

В синей блузе стоит рулевой,
Широко улыбается рот,
Правит ловко он сильной рукой.
Пристань близко, крутой поворот.

Манит тенью задумчивый сад,
Очень рано — там мало людей.
Хорошо побродить вдоль аллей,
Поглядеть загорелых солдат.

Звон колокольный и грома раскаты,
Воздух прорезал огонь.
Верно промчался по небу крылатый,
Бледный, евангельский конь.

Всадник высокий с лицом преисподней,
С острым кровавым мечом,
Людям приносит он кару Господню.
Дождь все стучит за окном.

В комнате пахнет любовной истомой,
Тело сжимает тоска.
Снова придет ко мне рыцарь знакомый,
Узкая в кольцах рука.

Взгляд точно бездна: страшит и ласкает,
Знаю желанья грешны…
«Милая право никто не узнает,
Видишь, совсем мы одни»…

Небо так мрачно и грома раскаты.
Бледный евангельский конь
Быстро по небу промчался крылатый.
Землю прорезал огонь.

Я люблю в галерее старинной
Странный запах умерших дворцов,
Боттичелли и Винчи картины,
«Севастьяна» без муки лицо.

Золотистые, синие краски
И наивная правда мадонн
Зачаруют особенной лаской,
Словно хрупкий и праздничный сон.

По утрам здесь так тихо, безлюдно,
Только сторож на стуле уснул.
Помолюсь о душе своей скудной
И губами к мадонне прильну.

Я сегодня пошла на Неву.
Небо хмурое, дождь моросит,
Пароходы бесшумно плывут
И безмолвен холодный гранит.

Я так рада, что пусто кругом,
Нет далеких, ненужных людей.
Только думаю все об одном:
О дороге туманной своей.

Не любить, позабыть навсегда
Ваш холодный, насмешливый взгляд,
Но мне больно, так больно отдать
Поцелуи и ласки назад.

Церковь от солнца сквозная.
Десять, все тихо кругом.
Белый свой дом не узнала
В том переулке пустом.

Звон этот, звон колокольный.
Что же случилось со мной.
Буду для всех я спокойной,
В сердце осталось пятно.

С жадной, настойчивой силой,
Черным железом звеня,
Милые, милые, милые,
Ночь оторвала меня.

В дальний ящик стихи запрячу,
Книг не нужно, не буду читать.
В моей комнате прежде опрятной,
Всюду, всюду от пыли печать.

Да и я от бессонницы стала,
Точно в чае набухший лимон,
Все брожу я без дела устало
И боюсь заглянуть на трюмо.

А мне раньше всегда казалось,
Что любить легко и светло,
И я раньше совсем не знала,
Что любовь такое зло.

Точно злая мачеха, косматая,
Под густым, узорчатым платком,
Жизнь брови темные нахмурила,
Обняла колдующей рукой.

Вот иду знакомою тропинкой,
Низко, низко голову склонив.
Я устала, так длинна дорога,
На деревьях жалоба звенит.

Это просто ветер их колышет.
Скоро солнце алое зайдет.
Только знаю, знаю я наверно
Буду много плакать в этот год.

Оттого, что косу свою длинную
Не сумела туго заплести,
Оттого, что песню свою звонкую
Не сумела удержать в груди.

Мои сны теперь стали легки
И прохладна большая кровать.
Я забыла любви слова,
Теплоту чьей-то тонкой руки.

Только снятся мне сноп золотой,
Синеватая озера гладь,
Сад рябиновый, дом простой,
Белой церкви кресты, купола.

В белой церкви молилась Христу.
В доме этом когда-то жила,
А потом ушла в темноту
И искала зарытый клад.

Заколдованный клад не найти.
Я устала, устала искать,
А обратно не знаю пути.
Как прохладна моя кровать!