Виктор Слипенчук - Свет времени (сборник)

Прискорбно знать, что в этом мире,

Где дважды два всегда – четыре,

Приходится из кожи лезть,

Чтоб доказать, что суть вся в том,

Что мы неправильно живём,

Другой ответ, наверно, есть.

Но впрочем, что я… «Villa Sassa» —

Из разных стран людей здесь масса.

Они не то чтобы живут,

А прозябают где-то тут.

И если вы вглядитесь в лица —

Поймёте сразу, без труда,

Что где-то рядом здесь больница —

И очередь у всех туда.

Оттуда – вновь в своё жилище,

Как говорится, на постой.

Един и скорбен круг земной.

И на родное пепелище,

А может быть, и на кладбище

Вернуться хочется домой.

Но будет?! Не цветами зла Земная жизнь для нас мила.

С тех пор как лёг на вилле снег,

Услышав одинокий смех,

На лоджию я выхожу

И там всё время провожу.

Я наблюдаю облака.

И у открытого бассейна,

Где всё ухожено музейно,

Площадку. И снеговика,

Который туловищем длинен,

Головкой мал и примитивен.

Ну, в общем, хилый образец,

Такой же, как его творец.

«Я помню чудное мгновенье…» —

Любви нездешней дуновенье! —

Работники, что снег сгребали,

Его немножко оставляли. —

Не поднималась их рука

На этого снеговика.

Но солнце водружало знамя!

И разрушительное пламя

Фигурку на спину роняло.

И так она потом лежала

Одна, с головкою отставшей,

Себя как будто потерявшей.

Я отводил невольно взгляд,

Как будто в том был виноват.

Но каждый раз, всегда к обеду,

Спеша отпраздновать победу,

Вдруг начинался снегопад.

Апартаменты – «Villa Sassa»!

Не знал я радостнее часа,

Когда мальчишка выбегал,

Смеясь, лепил и воздвигал

Как будто бы снеговика,

А получалось – двойника.

* * * *

Пусть мне простят, но эта драма

Граничит с высшею любовью.

Так только Бог творил Адама,

Творил по своему подобью.

* * * *

А между тем однажды в вечер,

Восстановив снеговика,

Мальчишка рёк – аривидерчи!

И плечи вздрогнули слегка.

И, посмотрев на облака,

Как смотрит раненая птица,

Которой суждено разбиться,

Он убежал от двойника.

О, этот мир – весёлый бутик! —

Опять он солнечно дышал.

Лишь снеговик, как детский трупик,

Весь день неубранный лежал.

Потом исчез. На месте том

Я обнаружил две конфеты —

Любви нечаянные меты

Сразили, как небесный гром.

И я невольно наклонился,

Как будто праху поклонился.

И машинально их поднял,

И словно целый мир обнял.

* * * *

Мне вспомнилась иная даль:

За огородами ракита,

Головка (пятнами побита) —

Узлом завязанная шаль,

Сугробы, спор и толкотня —

Пора домой вести рахита,

Что значило вести меня.

Я не хотел. И я брыкался.

И, коченея, не сдавался.

И ждал с ракитой на ветру,

Когда из братьев – «разведгруппа»

Меня возьмёт в свою игру.

И я за Родину умру —

Мне доверялись роли трупа.

Тогда домой пускай ведут,

Несут и даже волокут,

И нарисуют на кроссворде

Мне дорогой посмертный орден.

И скажут – Гитлеру капут.

И позабыв, что всё – игра,

Я крикну радостно – ура!

Но всё же, если в корень зреть —

В игру не часто хилых брали.

За Родину, чтоб умереть —

Такою честью награждали.

И тут не надо быть пророком,

Чтоб понимать – в семье большой

Быть самым младшим одиноко —

Растёшь не телом, а душой.

Лишённый общего досуга,

Мечтою был я одержим —

Найти товарища и друга

И вдруг, как в сказке, стать большим.

В селе, что под Владивостоком, —

«Через леса, через моря» —

В снегу, достаточно глубоком,

Я сам слепил богатыря.

И получился богатырь —

Худой, ушастый, как упырь.

Но в детстве сказки веет вьюга.

Я полюбил его, как друга.

И каждый день, по мере сил,

Я с ним всё время проводил.

Я объяснял ему – куда

Бегут от дома провода.

И отчего нам черти снятся

Сквозь головную боль и шум.

Что нам не надо их бояться —

Что так растёт наш детский ум.

Мы очень крепко с ним дружили,

И оба – дружбой дорожили.

Мы совещались тихо-тихо,

Когда средь снежных покрывал,

В его я чреве укрывал

Кусочки соевого жмыха.

А утром снова мы встречались

И этим жмыхом угощались.

Но вот однажды в этом мире,

Где дважды два всегда – четыре,

Я к другу своему пришёл

И крошек жмыха не нашёл.

Почувствовав земной предел,

Я в снег упал и заболел.

О годы, полные разрухи! —

Тогда мы мёрли словно мухи,

И словно мухи оживали.

Наверно, братья что-то знали —

Когда однажды я очнулся

И им, как братьям, улыбнулся.

Они меня, как бы игрушку,

Переложили на подушку

И босиком – по январю

Доставили к богатырю.

И там, на снежной, на дорожке

Вручили жмыховые крошки.

Мир изменился, мир стал шире,

Ко мне вернулась жизнь опять.

Неужто дважды два – четыре?

А может – три, а может – пять,

А может – шесть, а может – десять?!

Я верю, крошки перевесят

Любой ответ, что будет дан.

Ведь, согласитесь, все ответы

Не стоят и одной конфеты,

Что нам оставил мальчуган.

Вокруг зима. Белеют горы.

Над озером стоит туман.

Повсюду снежные заторы.

И я, как вы, немножко пьян.

Стихия! Кто с ней незнаком?

Машинами забита трасса.

И мы, как будто под замком,

Сидим с женой на «Villa Sassa».

Но нас, в отличие от всех,

Погоды вывих не пугает.

Ведь этот снег – всего лишь снег,

И он когда-нибудь растает.

Мы благодарны кутерьме

За то, что в этой непогоде

Напомнила о Новом годе

И русской матушке-зиме.

Какая прелесть – у оград

Растаял снег, сады цветут!

Мне говорят – дорога в ад

Как раз проходит где-то тут.

Швейцария – страна чудес!

Два солнца надо мной взошли.

И горы – посреди небес…

И не касаются земли.

Наверное, дорога в ад

Петляет здесь в небесной сини,

И лишь для «избранных России»

Она прямей прямых в сто крат.

Летит по небу самолёт —

Ни облачка на горизонте.

Но ведь не зря же здесь живёт

Швейцарка – госпожа Дельпонте?

Здравствуй, Швейцария!

Здесь был одарен я

Ласкою горных озёр.

Неба кружением,

Звёзд отражением

Соткан альпийский ковёр.

Здравствуй, Швейцария!

Радость свидания —

В вешних садах соловьи.