Виктор Слипенчук - Свет времени (сборник)

Метропольцы! Да здравствует свобода!

Компьютерное беглое меню.

Продвинутых – в любое время года

Мы приглашаем к братскому огню.

Наши эмитенты

Любят дивиденды,

Создают комиссию

Поддержать эмиссию.

Мы не возражаем —

Прибыль уважаем.

Познавшие дефолта катастрофу —

Рычат медведи и быки ревут,

Идя на биржу, словно на Голгофу,

Где брокеров на завтрак подают.

Господа клиенты

И акционеры

Любят на проценты

Ездить на «Ривьеры».

Ну, а мы не прочь

В этом им помочь.

Давайте, к нам – в компанию удачи.

Почувствуете, лёгок ли наш крест.

Команда в связке и нельзя иначе —

Мы день за днём идём на Эверест.

Наши облигации

Превратились в акции.

Ну а наши акции —

Снова в облигации.

Голубые фишки

Прячьте на сберкнижке.

Метропольцы! Да здравствует свобода!

Но в нашей связке нет свободных мест.

Метропольцы – элитная порода.

Наш каждый день похож на Эверест.

Выходят горы из тумана

И погружаются в туман.

Звонит нам сын из Зурбагана,

А может, в город Зурбаган.

Всё так таинственно и зыбко.

И солнца пятнышко вдали

Воспринимается улыбкой

Сей романтической земли.

А между тем нам за леченье

И изученье языка

Сто первое предупрежденье

Ребёнком выдано пока.

Как там живёт гуру Рояма?

Как там живёт гуру гора —

Прославленная Фудзияма,

Источник веры и добра?

За Мандарином Ориенто,

За призрачной его стеной,

Она подобна монументу

Как бы Японии самой.

Гуру Роямы [5] лучше нету,

Но он печален – счастья нет.

Японский спорт идёт по свету —

Японских мало в нём побед.

Выходят горы из тумана

И солнце катится в зенит.

На «Villa Sassa», что в Лугано,

Сын из Японии звонит.

Великому Хацуо Рояма

Вчера, рассматривая слайды,

Я застывал, от счастья млея.

О, виды острова Хоккайдо!

О, поезд наш Кассиопея!

Зеленоватый, словно щука,

Он мчал в иные небеса.

Но от компьютерного глюка

Вдруг отказали тормоза.

Мы проносились под проливом —

Рулетка русская вращалась.

Однако мы остались живы,

Однако смерть не состоялась.

Но после этой одиссеи

Я как-то шире жизнь приемлю.

В созвездии Кассиопея

Я побывал, сойдя на Землю.

В каком-то смысле стал японцем,

Что глюком бездны осенён,

И знаю, как прекрасно солнце,

Что на полотнах их знамён.

Швейцарский быт – всё не спеша,

Как бы по кругу циферблата.

Мне кажется, моя душа

Уже бывала здесь когда-то.

И высоко в бездонном небе,

Где царствуют вершины гор

И облака туманят взор,

Она сличала «быль» и «небыль».

Но что такое «быль», скажите,

Или на «небыль» укажите?

Быть может, эта кисея,

Что между гор сейчас струится

И сизой дымкою ложится

На все предметы бытия,

Есть «быль», конечно, но – моя.

А солнца луч, возникший сбоку

И всюду снявший поволоку

С никелированных перил,

Мир, приукрасив, исказил.

Ведь в «небыли» немного проку?!

А впрочем, «быль» и «небыль» – это

Не только преломленья света.

Жизнь по природе хороша,

А не законом циферблата.

Знать сладостно – твоя душа

Уже бывала здесь когда-то.

И облака, и цепи гор,

Единые на синем небе,

Ты созерцал в глазах озёр,

Когда ещё на свете не был.

Галине

Луна в зените. Час ночной.

Покрыто всё волшебным флёром.

И кажется, что шар земной

Летит в окне фуникулёра.

Надолго ли я здесь воскрес?!

Очерченно темнеют горы —

Они на полотне небес,

Как бы орнамента узоры.

Как хорошо, что мы вдвоём,

Что годы нас не разлучили,

Что никому не отдаём

Того, что вместе пережили.

Я знаю, возраст не старит,

Старит нас ощущенье страха. —

Гора алмазами горит,

Горит, как Шапка Мономаха.

Остановился наш вагон.

Не надо слёз. У жизни вечной

Всего лишь это – перегон,

И нет в ней станции конечной.

Рубины, оникс и сапфир —

О, электрическое чудо!

Когда покинем этот мир,

Мы взглянем на него оттуда.

И в час ночной среди зимы

Уже не сможем мы вернуться,

И две души, таких, как мы,

Пусть нам на память улыбнутся.

Какая шуба, брат, была,

И пожалеть не грех.

Чуть развернёшь – как два крыла

Тёк серебристый мех.

Я взял её у остяка —

До нефтяного бума.

За шесть бутылок коньяка

Досталась эта шуба.

Я в ней ходил, как Алитет,

Не мёрз, не голодал.

Но на толчке «прискрёбся» дед,

Чтоб я её продал.

Он Антарктиду в ней прошёл,

В Сибири нефть открыл.

Под шубу пелось хорошо —

И он лишился «крыл».

Сейчас в музее на стене

Она – как карта мира.

Так вышло, брат, что сын мой в ней

Прошёл путь до Таймыра.

Такую шубу не вернёшь —

Она как смена вех,

Она как юность – развернёшь

И пожалеть не грех.

Черниговке

Синеют сопки, даль дымится,

И птичий гомон у ручья.

Вода искрится, серебрится —

Здесь начиналась жизнь моя.

Аэродром и автострада,

И лес, и трели соловья,

Шатры из листьев винограда —

Здесь начиналась жизнь моя.

Как много солнца у колодца?!

Мы обливаемся – друзья.

А сердце бьётся и смеётся —

Здесь начиналась жизнь моя.

В прогалах лунных лукоморье —

Плывёт волшебная ладья.

И даль, и близь сошлись – Приморье —

Здесь начиналась жизнь моя.

Алеет небо, звёзды гаснут,

Вновь птичьи трели у ручья.

И верю, что не понапрасну

Здесь начиналась жизнь моя.

Какая ночь – буран и стужа,

И завывания в трубе.

Сегодня ты встречаешь мужа —

Надолго ль он летит к тебе?!

Нет ничего, чтоб мужа встретить —

Порвало ветром провода.

Весёлый, в краповом берете,

Он будет рад тебе всегда.