Эльвира Бочкова - Майский снег

Лишь оттого, что день – к концу, –

Но зарядиться верой за ночь

В то, что душа рассеет страх,

Став сумасшедшей в гонках лета.

...Ей на семи стоять ветрах

Ещё придётся вновь

за это.

* * *

Слабá сентябрьская трава –

В ослабших стеблях чую вялость.

...Ласкала пальцами сперва

Всё, что ей под руку попалось:

Хребет горушки, где росла, –

Весь в позвонках – комочках глины, –

Вихры дождей, не знавших зла,

Пропавших в зарослях малины.

А пригибали как могли,

На лоскутки кроили травы,

С цепи сорвясь, ветра земли.

На них нельзя найти управы.

Выход к морю

...Полюбить на осеннем причале

Одиночество лишь потому,

Что дымы выедают ночами

Всем глаза, – не ему одному?

Разом вымокнув, крепко, до нитки,

Под дождём, что сбивает листы,

Я дошла до размокшей калитки,

Той, чьи доски не так уж чисты.

Обросла она комьями глины,

Островками зелёного мха.

В этом осени, что ли, повинны,

Что калитка никчёмна, плоха?

...А с крыльца – полюбуюсь зарёю,

По которой плывут паруса

Облаков, – и калитку открою

Одиночеству в ней – в небеса.

И шагну вслед за ним;

И пространство –

Зазывающей гладью реки

Будет к нам, одиноким, пристрастно:

К морю выведет: «Вы – моряки».

* * *

Мечту о лете отложу,

Её за осень отодвину:

Высь – не стригущему стрижу,

А журавлей доверю клину.

Они курлычат, журавли,

В осеннем небе, светом скудном...

Завесу листьев размели

По сторонам, как темень – судном.

Идет судёнышко, пыхтя, –

И режет, режет – клином! – воду...

Возможно, так же, как дитя,

В речной воде не знает броду.

Но всё же к берегу придёт –

Его цветами встретит пристань.

...И журавлиный клин восход

Прощально крестит в небе мглистом.

* * *

Ужели ты, моя душа,

Себе велела затаиться?

В осеннем времени раскрыться

Тебе бы, листьев лёт верша.

Зачем же, кутаясь в платок

Послевоенный, старый, вдовий,

Себя зарыть ты хочешь впрок

В снег обывательских злословий?

Ты в осень входишь, ты – вдова,

Ты приближаешься к погосту,

Где все берёзы-дерева

На листья ссыпали берёсту.

Какой распахнутый ковёр!

Накрыло охру снегом белым.

И очищающий костёр

Не разожжёшь рывком умелым.

Здесь не легко, – спокойно здесь.

В свои права зима вступила.

Пусть остаётся всё как есть:

И снег, и мужняя могила.

* * *

Пусть не сложится миф

О подстреленном лете на взлёте.

Вызревает тепло,

Как антоновки плод, не спеша...

Зёрна в мякоти яблок – «ребёнками»

В яблочной плоти,

И по капле – как мёд! –

Прибывает в той плоти душа.

Я ещё поживу,

Если только осилю раненья

От бессильных людей,

Убоявшихся плачей и дум...

Свет антоновских яблок

До белого выжду каленья.

(А бессильные – пустят

И сад-виноград на изюм...)

Виноградная гроздь –

Знак сладчайшей божественной неги...

И до времени сорвана,

Вызвав оскому и зуд!

На родном бездорожье

Колёса российской телеги

Раскалённую плоть

Перезревшей антоновки мнут.

* * *

Между облаком со снегом

И лучом в разрыве туч

Сердце занято побегом

В мир иллюзий, что живуч.

Постоянен, как копилка.

(Сколько лет как не пуста!)

Тянет странная развилка

У пригожего куста.

Ей бы сгинуть, занесённой

И снегами, и водой,

Но она, как бы спасённый

Куст ракиты молодой.

Глазу зрячему открыта,

И сияет, как алтын,

Говоря, что куст ракиты

Над стихами господин.

Уподобленный изгою –

С тонкой кожей, без коры! –

Устоял перед грозою,

Что пришла с копьём с горы.

* * *

В стране снегов

То жнём, то косим –

Не без надежд на урожай.

И все погоду вечно просим:

«Жалей, теплом не обижай!..»

В стране снегов

В дебатах вязнем:

Куда идём? Вперёд? Назад?

...Гори же пламенем и ясень,

И клён – по возрасту собрат!

И – вам, и – вам не соль на раны –

Зима положит всем алмаз.

Глотать бульварные романы

В новейший век, как хлебный квас,

Из треуголки-целлофана,

Зубами срезав уголок?

…И набивать махрой карманы,

А евро складывать в чулок?

* * *

Ей о милом ни словечка

Сердце молвить не даёт.

Нет на ней его колечка, –

Хоть подбил, как птицу, влёт.

Много месяцев хромала,

Всё же выжила сама...

На реке – шуга и сало,

Чем и кормится зима.

Птицей был он околдован,

Он учил любви азы,

И дышал, как будто брёвен

Натаскал он для избы

Из реки, что их сплавляла,

Эта тихая река?

Нет, – из веток краснотала,

Из ракиты-ивняка.

Я не буду с этим спорить:

Сердцу птичьему видней,

Из чего гнездо построить

За один из тёплых дней.

Но гнезда не захотела,

Полюбив навеки высь,

Та, чье сердце смерть задела,

Молвив смертному: «Очнись!..»

...И очнулась, выживая;

Глядь, – на подступах зима...

Птица южная, живая

Зиму выбрала сама.

* * *

...Ещё жива, – и полюбить

Могла б, когда б не горький опыт:

Снега снегам едва ль затмить –

Лёг снег на снег, сугробы копит.

И мне в копилке долгих зим

Уже не след затеплить свечку

Той мысли, что – необходим

Ты мне, – не женскому сердечку.

Хватило б сил идти одной

По белоснежному заносу

Под белокрылой белизной

К остекленевшему погосту!

...Одной... Отринувшей твою

Любовь, – тебе же во спасенье.

...Весну ещё с весной солью:

Ручьёв с ручьями говоренье.

И понимай, пока жива:

Мой плот плывёт на тёплый остров,

Где в рост расправилась трава,

Растёт сквозь старой лодки остов.

* * *

...Бери от жизни всё.

(Из телевизионной рекламы)

...Боишься встреч со мною? Ну и ладно.

Так напугать могла бы молодого,

Которому и молодость отвратна,

И каждый день – дороже дорогого.

И каждый день – прожúт, как перед смертью

Не просто тела, а бесспорно, духа.

...Такому – к непришедшему столетью

Что пожелать? На землю горстку пуха.

Земля страны покамест в буераках,

Колдобинах, а кое-где провалы

И колеи, куда и «тачки» в лаках

Всё норовят попасть, как дети малые.

А я уже почти и не земная –

Витаю в облаках, пока, покуда