Эльвира Бочкова - Девятая книга

Под солнцем августа на цыпки,

И ловит праздные улыбки

На лицах граждан синева.

Творцы противились тому,

Что им явила блажь природы:

«Чтоб мы возжаждали свободы,

Дожди нас прятали в тюрьму?!»

А мне – «Да, август был хорош,

Весь для того, чтоб, вымыв кадку,

Июль не ставили ни в грош», –

Смеясь, записывать в тетрадку.

* * *

«Как живёшь? Хоть разбейся в лепёшку,

Всё, что светит, досталось другим?» –

Спросит вечер её и к окошку

Вдруг прилипнет всем телом своим.

«Люди место всё ищут под солнцем,

Тешут прихоти, слабости, блажь.

Ты же, женщина, знайся с колодцем,

За который ты много отдашь!

В нём со временем вызрела темень

В молодецкий колодезный рост.

…Восхищайся ты их отраженьем,

Даже в полдень негаснущих звёзд!»

«От замшелого сруба снаружи

Взгляд глубокий легко отведу», –

Скажет женщина голосом стужи

Пусть не в этом, в грядущем году.

* * *

И откуда вдруг это волнение?

Сердце рвёт надоевшие обручи…

…И метнулись

влеченье

к влечению,

До свидетелей вряд ли охочие.

Меж влеченьями щель расстояния

На глазах у людей уменьшается…

И не скажут: «Прелюбодеяние!»

И не скажут: «Он с нею якшается».

* * *

…Скорей всего, пишу я не о том:

На что мне сумрак с роющим кротом?!

Скорей всего, дано намного больше

Мне знать о долготе бездонной ночи,

О солнце, уходящем прочь, за холм.

О, как же мне приелась темнота!

…А сумрак – это зверь: пожалуй, хищный.

Всё грезит о норе, как о жилище,

Земное сердце слабого крота.

Крот слеп, зато его ведёт чутьё.

Прислушались его «подруги» совы.

Кротовые ходы,

В нору засовы

Большой радар и тот не засечёт.

Пекусь о солнце, здешнему холму

Приладившему к темю злые травы,

Пригодные для дичи:

«Вы неправы,

О, солнце, но… не знаю почему».

* * *

Теперь ты знаешь, где живу.

Нажал дверной звонок – и двери

Тебе открыла. Удружу

Ещё одной в душе потере.

Тебя впустила в бедный мир,

Где жизнь свои права качает.

По стенам – течь: из тех квартир,

Где ни за что не отвечают.

…Зачем вошёл?.. Душа с душой

О лете общем говорила,

А вот бедой пережитой

Не поделилась: утаила.

Жива моя тоска о нём,

Кто – сон: доверен запределью.

Земная жизнь, гори огнём,

Раз поливаешь, как шрапнелью!

Но ты – вошёл. Судьба вольнá

Дарить душе с душой соседство.

…Так отчего же пелена

Глаза мне застит, гробит сердце?

* * *

Нам рỳки друг другу нельзя протянуть:

Вам – годы по пояс,

Мне – годы по грудь.

…И воды речные меж нами.

Хотелось бы реку – к тебе! – переплыть,

Но берегу этому вечно служить

Я буду, как лодка с цепями.

И радугу годы согнули в дугу.

…Была ли гроза на твоём берегу,

Как тайну хранишь ты… Доколе?

Ногам же моим стал лечебницей ил –

Он ласковой хваткою их излечил

От длительной, истовой боли.

* * *

Кончаются такие времена,

Когда рассвет чурается рассвета,

Поскольку клён сжигает семена

В остатках жалких зарева от лета,

И даже сад, напуганный собой,

Вернее, в землю яблок гулким стуком,

Считает, что – неузнанный судьбой! –

Пусть хоть мгновенье, но подбросит суткам.

Но – день грядёт! Он – облачно-свинцов,

Он рыцарских доспехов тяжелее,

Хранящихся в музеях всех веков,

И… верящий в свеченье снеговея.

* * *

Тянусь к тебе хотя б за точный ум,

Каким тебя природа наделила,

В надежде, что от рифмы наобум

Уйдёшь, пока тебя не очернила

В глазах моих…

То – горла поперёк

Стоит, стоит уже почти полгода…

И я звоню тебе, и мой звонок

Едва ли есть преддверие исхода

Моей беды.

Я знаю о твоём

К ночным стихам и рифмам тяготенью

И не корю столь страстный водоём

За солнца в нём непылкому горенью.

Покамест солнце явно на плаву,

Ему не след мечтать о плавке стали.

…Своим звонком к бесстрашию зову:

Чтоб рифмы к рифмам прямо прикипали.

* * *

Отчего, притягательный голос,

В телефонную трубку звуча,

Плёнку лоска наносишь на возраст,

Если даже ты рубишь сплеча?

Что ж… играй. Я себе не защита

И, пожалуй, тебе не судья:

Где печаль стародавняя скрыта,

Там копать со свечою нельзя.

И твою несерьёзную нотку,

Поднатужась, я вдруг подхвачу:

«Почини световую проводку –

Тьму пронзить

Из былого лучу».

* * *

От ожиданья встреч с тобою

Едва ли станет мне теплей.

Пройдя весь путь, – от листобоя

До всплесков зорь среди ветвей, –

В своей судьбе не угадала

Тебя, кто встанет на пути…

Средь красных лаков краснотала

Дай без потерь к реке пройти.

Она по сей день неизменна,

Хотя увяли острова.

Но красноталу в реку крена

Пока прощает ржавь-трава:

Ложится слабому под ноги,

Прикрыв узлы всех вен-корней…

…Так что ж, как столб, у той дороги

Стоишь на взгорке, где видней

Моя нелёгкая походка,

Платок узорный на плечах?

…Приду к реке – моя там лодка

Всё копит, холит течь во швах.

Но всё ж осилю переправу,

Ступлю в траву на острова

И снова буду пить отраву

Речей твоих,

пока жива…

* * *

Ещё откажусь от всего, что дарила

Нам ночь сентября с поеданием груш.

Об иней ещё обожгусь, о перила,

Об их бахрому-серебро обожгусь.

Рисунок на небе, поверь, уникален:

Серебряна кисть у декабрьских стуж.

…А в чашке – напиток волшебный заварен:

Глотну – понесу несусветную чушь

О том, что кому-то в нелёгкой дороге,

Зовущей в тепло, в мой натопленный дом,

Легко отряхнуть будет снег на пороге

И просто не думать, что будет потом.

* * *

Сама судьба о том не ведала,

Но не могла закрыть глаза

На голоса, где нота светлая

Была всегда…

А небеса,

Те – над землёю, всей в подпалинах,

Дающих фору сентябрю

Ещё хоть день

В земных развалинах

Светить, – предзимья на краю.

Продли, сентябрь, любви мгновения:

Дай постоять на вираже,

Где ровный пыл стихотворения

Пойти в разнос не даст душе.

Не уходи, согрей мне руки,

Дай волю ветреным губам.

В порыве нежности

От муки

Освободи, от женских драм.

Дай ощутить мне –

Грешной, нервной! –

Познанья радость – кто же ты? –

Меж тьмой моею маловерной

И той, что встала на пути.

Но нарастающего звука

Не осветляй до пустоты:

Ведь предстоит ещё разлука

В глубинах вечной мерзлоты.