Владимир Каменцев - Океан. Выпуск пятый

В 1961 году газета «Известия» поведала всему миру о буднях первой советской атомной подводной лодки, а в 1962 году атомоход «Ленинский комсомол», которым командовал капитан 2 ранга Л. Жильцов, пройдя под панцирем льдов Арктики, достиг Северного полюса. Несколько позже весь мир узнал о том, что плавание подо льдами Северного полюса для советских атомных подводных лодок стало обычным делом.

И вот пришло время открыть новую страницу в истории советского атомного подводного флота. Нам предстояло совершить групповое плавание подводных кораблей, причем не вблизи от родных берегов, а на огромном удалении от них, в районах, где у нас нет, как, скажем, у американцев, военно-морских баз. Мы должны были пройти все климатические зоны нашей планеты, через два великих океана и множество морей! В плавании нам надлежало проверить работу сложнейших установок, систем и механизмов в разных температурных режимах, обобщить многочисленные наблюдения гидрологической обстановки на пути движения. Но самое главное — отработать взаимодействие, связь, управление, тактические приемы и способы использования оружия совместно с другими кораблями…

— Ну что, покурим последний разок? — прервал мои раздумья командир. Он предложил мне сигарету, зябко поежился, потер руки. — Под козырьком немного теплее, но все равно собачий холод. Родная земля что-то не совсем ласково провожает нас.

— Ничего, в теплые края идем, эта мысль должна согревать, — пошутил я. — Осталось-то над водой пробыть еще часок, не более…

Говоря о пустяках, мы хотели отвлечься от главного, а невольно думалось: «Выдержим ли? Ведь мы первые». И тогда я понял, что и командира одолевают примерно те же мысли, что и меня. Как бы взвешивая наши возможности, бюджет духовных и физических сил людей, мы стали довольно придирчиво оценивать сильные и слабые стороны нашего экипажа.

Как в капле воды отражается окружающий ее мир, так в нашем экипаже отразились жизнь и успехи нашего народа. Почти все моряки с высшим и средним образованием, представители семи национальностей, дети рабочих, крестьян, интеллигенции. Треть экипажа — коммунисты, в каждом отсеке их не меньше двух-трех…

Мне подумалось, что наш корабль в этом отношении не составлял исключения, он такой же, как и многие другие…

Корабль вышел в океан. Мы стали ощущать качку. Я спустился по трапу в центральный отсек. После леденящего холода особенно остро ощущаешь разлитое по отсекам атомохода тепло. Яркий свет плафонов, ровное дыхание механизмов. Здесь по-домашнему уютно.

Сейчас экипаж пока еще ничего не знает о тех не совсем обычных задачах, которые нам предстояло выполнять. Соображения скрытности не позволяли до поры говорить им ничего, кроме того, что пойдем в море далеко и надолго и что к походу надо готовиться тщательно.

Частые, каркающие сигналы ревуна возвестили о том, что начинается погружение.

— Задраен верхний рубочный люк! Боцман, погружаться на глубину… — скомандовал командир. Раздался глухой шум — это забортная вода ворвалась в балластные цистерны.

В отсеках наступила тишина. Лишь короткие доклады. Ползет стрелка глубиномера, показывает, что все глубже и глубже уходит под воду наш корабль. «Началась наша подводная орбита!» — подумалось мне.

В этот первый день нашей кругосветки я записал в дневнике: «Волнение и суета, связанные с подготовкой к плаванию, закончились только после погружения. Сразу же провели радиомитинг. По трансляции выступил командир, разъяснил задачу. Зачитал обращение Главнокомандующего Военно-Морским Флотом. Моряки возбуждены — они только сейчас узнали цель похода и маршрут. В жилых отсеках вывешены карты мира, где дана разметка маршрута. Идут горячие споры, подводники размышляют, спрашивают. «Вам предстоит пройти по океанам и морям, где более ста лет не ходили русские военные моряки». Эти слова из обращения Главкома глубоко взволновали экипаж, наполнили чувством гордости за оказанное нам доверие.

— А что, мы вроде бы Магелланы! — улыбается довольно турбинист Сергей Червоний.

— Конечно, — отвечаю ему. Но уточняю: — Советские Магелланы».

В море весь экипаж разделен на три равные части. Каждая часть — это боевая смена. В часы ее вахты она обеспечивает ход корабля, его жизнедеятельность и боеготовность. В каждой смене свое руководство — вахтенный офицер, вахтенный инженер-механик, парторг, комсорг, агитаторы…

Жизнь под водой определяется не сменой дня и ночи, а четким графиком вахт: через восемь часов по четыре.

Поход только начался, впереди многие дни и ночи в прочном корпусе — без солнца, без звезд, без дня и ночи, без голубизны неба, без зелени трав…

Улеглись волнения, исчезла возбужденность, связанная с началом плавания. Постепенно земные заботы и дела отошли на задний план. Жизнь вошла в размеренный ритм. Дни стали очень похожи друг на друга: вахты, занятия, учебные упражнения, отработка слаженности боевых постов и снова вахты…

Если вы спросите подводника, чем он занимается, находясь длительное время в прочном корпусе атомохода, он, наверное, ответит: «А ничем особенным — вахту несем, учимся, читаем, отдыхаем…» И действительно. Теперь вот, когда мы скрылись под водой и взяли курс на юг, жизнь на подводной лодке пойдет строго по распорядку дня: вахта, отдых, учеба, тренировки, приборки, занятия… Это многоликая, но в то же время и утомительно однообразная жизнь. Она идет в спокойном русле, сначала действует умиротворяюще, радует спокойствием, затем начинает некоторых раздражать, у других порождать меланхолию, равнодушие, а у кое-кого и откровенный пессимизм.

Многое сделали наши кораблестроители, чтобы в тесном объеме герметичного отсека человек не очень чувствовал неестественности своего существования. Здесь обилие мягкого дневного света, уютные каюты, современные кондиционеры по желанию создают приятную прохладу или тепло. Даже окраска помещений, пультов, отсеков подобрана таким образом, чтобы цвет способствовал активной работе, не утомлял зрение. И все же это не заменит самых обычных земных условий, к которым от рождения привык человек. Увы, это так…

Но мы старались сделать все, чтобы скрасить жизнь подводников. Особое внимание было уделено физической подготовке моряков. На подводной лодке, при ее сравнительно больших размерах, нет места для пробежек и кроссов. Поэтому были взяты на вооружение гантели, эспандеры, двухпудовые гири. Физзарядка была неотъемлемой частью распорядка дня. Кроме того, врач следил, чтобы каждый подводник регулярно принимал ультрафиолетовое облучение от кварцевой лампы. По этому поводу наши шутники даже сочинили стихи: