Фердинанд Фингер - Любовь и жизнь, похожие на сон

Я не сторонник гениальнейшего Демокрита, [17]

Не верю в то, что мир из атомов, в котором я живу,

И как увидеть женщину из атомов, ну, извините,

Я в страшном сне такое видеть не хочу.

Из атомов молекулярную муру не надо,

Как атом тот в руках я ощущу?

Фигурка, личико и грудь – моя награда,

Я «демокритов» атом в руки не возьму

Пусть древний философ афинскими ночами

Ласкает атом свой невидимый в тиши.

Мне дай фактуру с длинными ногами,

Ты, Демокрит, меня плохому не учи.

Вот так-то старый грек – зафилософствовался ты,

Не создана красавица из атома, а создана из плоти.

Как может быть невидимое воплощением мечты?

В такие сказки, Демокрит, поверю я не очень.

Земля пред белым домиком моим

Была покрыта вся цветами.

Я ими наслаждался не один —

С женою любовался чудесами.

И вдруг сосед скосил такую красоту,

Я до сих пор вот этого не понимаю,

Там тыщи насекомых жили, как в раю,

За что лишил их дома, я понять желаю.

Летали бабочки, стрекозы прилетали,

И брали взятки тучные шмели.

Там с облачков порой дожди сбегали,

И радостными красками цвели цветы.

Не стал за это ссориться с соседом,

Ну, мало ли что в голову взбрело,

При всем при том, увидел я при этом

К какой утрате это действо привело.

И стал я ждать, а августа порою,

Природа-мать своею добротой взяла,

И проросло погубленное вновь цветами и травою,

И жизнь снова пробудилась ото сна.

Поутру лепестки цветов, покрытые росою,

Вдруг заблестели бриллиантовым колье,

Моя лужайка вдруг зажила новизною,

Которою Природа подарила мне.

И вот прилет гостей я дожидался,

Таких же, что и позднею весной,

Я так их ждал, но ничего я не дождался,

Они не прилетели, как к себе домой.

Я не услышал вновь жужжанье шмелей,

И не увидел я кузнечиков в траве земной,

Прекрасных крыльев бабочек мне поскорей,

Вдруг в дом вернуться захотелось, быть уединенным.

В долинах Австрии, разбросанных повсюду,

Уютные дома, какие не увидишь и во сне,

Газоны все на ноль подстрижены и всюду,

Для насекомых жизни нет нигде.

Наверно, посмеется мой читатель.

«Не буду слушать эту болтовню,

Поэт – любитель насекомых и мечтатель,

Он воспоет и сорную траву».

Не сорную траву, мой дорогой читатель,

Мы разорвали цепи жизни на земле,

Те звенья от цепи – поэт-мечтатель

Пытается собрать в своей мечте.

Нет насекомых – вымирают птицы,

Нет насекомых – вымерли кроты,

Теперь за счастье мы почтем и теньканье синицы.

Не то, что соловьев, – коровам нет травы.

Поэтому и мяса вкусного не купишь,

От химикалиев поумирали червяки,

При вкусе овощей глаза к земле потупишь,

Она отравлена, она, как русло высохшей реки.

Ведь черными когда-то назывались

Озера Швеции, лет пятьдесят назад.

От миллионов раков, что тогда рождались,

Теперь ни одного, ищи хоть сотню лет подряд.

Невкусная еда, в ней все ненатурально,

Досталась нам в наследство на беду.

Людская жадность за деньгою не случайна,

Мы у мошенников теперь на поводу.

И если дальше так пойдет, окажемся в пустыне,

И только пост нам будет выдан «днесь»,

Христос перетерпел, но мы – не Он, отныне

После поста останется песок, его и будем есть.

P. S.

Но есть еще земля, что плодородит,

Новозеландией зовется та земля,

Там в луговой траве, в цветах коровы бродят,

Коровы, что Кормилицей зовутся издавна.

Безумный двадцать первый век, когда

Безумцы Честь меняют на копейку,

Везде наживы грязная и мутная волна,

Где честный проклинает жизнь-злодейку.

Москвич всю жизнь копеечку копил,

Из коммуналки вырваться – в мечтах квартира,

Накопленные деньги маклеру он честно заплатил,

Украли, и теперь наградою ему могила.

Машина фыркает и дальше не везет,

Нью-Йорк и в баке плещется бензин с водою,

Стою на улице в недоумении, как идиот,

Досады на заправочную станцию не скрою.

Больница в Австрии – палат пустых полно.

А мне толкуют – только «Sonderklasse», [18]

Болею и ложиться надо все равно,

А кто теперь безумный долг погасит?

Ты в предвкушенье праздника – приход гостей,

От сердца хочешь вкусно приготовить,

А что готовить, ведь продукты все из генетических затей,

Без вкуса, как трава, ну, как себя не опозорить!

Такая жизнь сегодня у людей,

В окне, а ну-ка посмотри, Порше мелькает,

В нем руль побольше стоит «Жигулей»,

И в нем мошенник с наглою подружкой восседает.

Обман, везде один большой обман,

Замазывает правду цветом черным,

Как жить? Как лживости стереть изъян?

И как остаться человеком благородным?

Театр – цирк, ну, просто смехота,

Как будто мир весь заражен куриной слепотою,

Как дальше двигаться по жизни нам? Куда?

Ведь мы не «люмпены», мы не хотим идти дорогою такою.

Душа кричит, я не хочу прожить в обмане,

Хочу туда, где танго «Солнце утомленное» звучит,

Туда хочу, туда хочу, в то детство, утонувшее в тумане,

Туда, где патефон иголкою скрипит.

Там в детстве – солнца свет, там не было обмана.

Там счастливы мы были в детской суете,

Мы все хотим туда. Туда, где были мамы,

Где жизнь была богаче и честней, хотя и в нищете.

Во время «оно» Господом был сотворен и рай и ад.

Земля та, на которой расселились все народы,

С тех пор и существует нерушимый постулат,

О сохранении энергии в природе.

Энергия не исчезает и не возникает вновь,

И это в Мироздании является основой,

Закон извечен и незыблем, как Любовь,

Подарком для Земли быть молодой и вечно новой.

Когда с любовью ты сажаешь семена,

Которые по лету колосятся рожью,

И с васильковою голубизной колышется она,

Энергия, заложенная в ней, на море так похожа.

Когда со злом и не с любовью делаешь дела,

Из этих дел ты не получишь пищи,

На поле на твоем появится лишь сорная трава,