Юлия Друнина - Стихотворения (1942–1969)

Знать, на службу провожают хлопца.
Не на фронт, не в бой. А посмотреть —
Столько горьких слез сегодня льется,
Будто бы уходит он на смерть.

Но старух осудишь ты едва ли, —
Не они ли в сорок первый год
Молча, без рыданий, провожали
Нас с тобою в боевой поход?

Незаметно взрослеют дети,
Незаметно стареем мы.
Что ж, давай-ка без грусти встретим
Дуновенье большой зимы:
Знойкий ветер, еще бесснежный,
До седин еще — целый век.
Очень медленно,
Очень нежно
Он закружится — первый снег.
Мы не будем грустить об этом,
Милый друг, понимаем мы —
Если есть чем припомнить лето,
Не пугают снега зимы.

Очень трудно в городе в июле —
Словно домна, город раскален.
Тщетно люди окна распахнули —
Пышут жаром камень и бетон.

Душно. Остаются на гудроне
Отпечатки туфель и сапог.
В дальнем Юго-Западном районе
Вдруг с полей повеял ветерок…

Пусть чихают, пусть чадят машины
В раскаленных улицах Москвы,
Он сильней, чем тяжкий дух бензина, —
Слабый запах скошенной травы.

Зову матери-земли послушны,
Ускоряют девушки шажки,
Тянут носом древние старушки,
Раздувают ноздри пареньки.

А на ипподроме слышно ржанье
Рвущихся на волю кобылиц…
Ветер стих. Очнулись горожане.
Медленно сползли улыбки с лиц.

В шуршащих платьицах коротких —
Капроновые мотыльки! —
Порхают стильные красотки,
Стучат стальные каблучки.

А у стены,
В простом костюме,
Не молода,
Не хороша,
Застыла женщина угрюмо —
Стоит и смотрит, не дыша.

Скользнув по ней
Бесстрастным взглядом,
Танцор другую пригласит.
Чужая юность
Мчится рядом
И даже глазом не косит…

Нет,
В гимнастерках,
Не в капронах
И не на танцах,
А в бою,
В снегах, войною опаленных,
Ты
Юность встретила свою.

До времени
Увяли щеки,
До срока
Губы отцвели,
И юность уплыла
До срока,
Как уплывают корабли…

И я, счастливая, не знаю,
Чем в эту праздничную ночь
Могу тебе помочь, родная,
Чем может кто-нибудь помочь?

В коридор корабельных сосен
Я сегодня пришла одна.
Отошла золотая осень,
Всюду снежная седина.

До чего же леса спокойны!
Каждый куст, каждый лист притих.
Непонятны им бури, войны,
Что бушуют в сердцах людских.

Бури, войны да революции —
В наших душах им нет конца:
В такт великой эпохе бьются
Наши маленькие сердца.

Женам — ждать.
Что ж, им привычно это.
Ждать с собраний,
Со свиданий
И с войны.

Женам — ждать,
Мужьям — задерживаться где-то —
Такова «профессия» жены.

Ждать.
Метаться из угла да в угол.
С нетерпением,
Со страхом
И с тоской…
Если женщина
И вправду лишь супруга —
Трудно ей с «профессией» такой.

Мы любовь свою
Схоронили,
Крест поставили
На могиле.
— Слава богу! —
Сказали оба…
Только встала любовь
Из гроба,
Укоризненно нам кивая:
— Что ж вы сделали?
Я — Живая!..

Без ошибок
не прожить на свете,
Коль весь век
не прозябать в тиши.
Только б,
дочка,
шли ошибки эти
Не от бедности —
от щедрости души.

Не беда,
что тянешься ко многому:
Плохо,
коль не тянет ни к чему, —
Не всегда
на верную дорогу мы
Сразу
пробиваемся сквозь тьму.

Но когда пробьешься — не сворачивай
И на помощь
маму не зови.
Я хочу,
чтоб чистой и удачливой
Ты была
в работе и в любви.

Если
горько вдруг обманет кто-то,
Будет трудно,
но переживешь.
Хуже,
коль полюбишь по расчету
И на сердце
приголубишь ложь.

Ты не будь
жестокой с виноватыми,
А сама виновна —
повинись.
Все же
люди,
а не автоматы мы,
Все же
не простая штука —
жизнь…

Дни идут походкой торопливой,
Шумной, беспорядочной толпой.
Что-то становлюсь я бережливой,
А порою попросту скупой.

Как я раньше тратила без счета
И часы
И целые года.
День прошел? —
Подумаешь, забота!
Год промотан? —
Тоже не беда!

Что ж со мной,
Такой беспечной,
Сталось?
Почему мне дорог
Каждый миг?
Неужели рядом бродит
Старость —
Осторожный и скупой старик?

Смиряемся
Мы с мыслью о кончине,
Смиряемся
Еще с ребячьих пор.
И кровь моя от ужаса не стынет,
Хоть вынесен мне
Смертный приговор…

Но сколько раз
С пронзительным испугом
Я снова вспоминаю,
Дорогой:
Из двух людей,
Живущих друг для друга,
Один уходит раньше,
Чем другой…

Скрипачка вышла на эстраду —
Не хороша и не юна.
Из-под очков смущенным взглядом
Взглянула в темный зал она.

Какой-то франт со вздохом тяжким
Шепнул соседу своему:
— Ох, как уродлива бедняжка —
Не пожелаю никому…

Но тишина вдруг раскололась,
По струнам заскользил смычок.
Послушен скрипки чистый голос,
Он так рыдает горячо.

Рыдает о годах суровых,
Что называются войной.
Рыдает он о юных вдовах,
О тех, кому не быть женой.

О душах, фронтом обожженных…
Глядит скрипачка в темный зал,
И на лице преображенном
Сияют умные глаза.

Гремят в концертном зале взрывы,
Горят сердца и города…
Как эта женщина красива!
Как бесконечно молода!

Да, многое в сердцах у нас умрет,
Но многое
Останется нетленным:
Я не забуду
Сорок пятый год —
Голодный,
Радостный,
Послевоенный.

В тот год,
От всей души удивлены
Тому, что уцелели почему-то,
Мы возвращались к жизни
От войны,
Благословляя каждую минуту.

Как дорог был нам
Каждый трудный день,
Как на «гражданке»
Все нам было мило!
Пусть жили мы
В плену очередей,
Пусть замерзали в комнатах чернила.

И нынче,
Если давит плечи быт,
Я и на быт
Взираю как на чудо, —
Год сорок пятый
Мною не забыт,
Я возвращенья к жизни
Не забуду!