Владимир Марков - Кенозёры

Ты, укутавшись жёстким плащом,
Отдыхала на хвойной постели.
Наш костёр догорал. Под дождём
Головёшки, как змеи, шипели.
Говорила, что я постарел,
Стал угрюмым, как пинежский филин.
И костёр наш горел, но не грел,
И над озером лебеди плыли.
Улетали в далёкую синь,
Уносили на крылышках лето.
Моросило с дрожащих осин,
И стреляли охотники где-то.

Потаённые думы мои,
Словно зёрна тяжёлые, зрели.
Да, отпели своё соловьи,
Впереди — холода и метели.

Я помню: в детстве это было,
Цыган, себя разгоряча,
Хлестал жену — как бьют кобылу —
Кнутом по худеньким плечам.
Она лежала, подвывая,
Терпя жестокий мужа нрав.
Цыганка старая, зевая,
Сказала громко: «Федька прав!»
Вокруг сородичи сидели,
Степенно нюхали табак
И с равнодушием глядели
На это всё, как на спектакль.
Мерилом и судьёй проступка
Для них с рождения был кнут.
И я мальчишеским рассудком
Не мог понять цыганский суд.
Глядел со страхом и слезами
На самовластье и на кровь…
А у костра уже плясали
И пели песни про любовь.

Капель звенела, как струна гитары.
Семнадцать лет. Свобода и весна.
Счастливый человек в хмельном угаре,
Я с девушкой прощался у окна.
Я говорил ей о разлуке дальней,
Я с нею по-мальчишески был глуп.
Она смотрела на меня печально
И улыбалась уголками губ.
Красивая и гордая немножко,
И я её, наверное, любил.
Прошли года, но вижу то окошко,
К которому когда-то подходил.

Звёзды вспыхнули над нами
Золотыми огоньками.
Говорю с тобой стихами,
Кареглазая моя.
Песня вольная, как птица,
До звезды Полярной мчится,
Как же можно не влюбиться,
Поля-Полюшка, в тебя.

Я тебе стихи читаю
И романсы напеваю,
Одного никак не знаю,
Почему ты так грустна?
Брось печалиться, родная,
Обойдёт беда по краю,
И наполнит сердце маем
Долгожданная весна.

Свет мой Солнышко — Полина,
Не разжечь огня без дыма,
Ты любима, ты любима,
В сердце ты живёшь моём.
За окошком ночь пропала,
Солнце где-то поплутало
И опять весь мир объяло
Голубым своим огнём.

Как пчёлка,
трудится сосед
на огороде.
Его жена
варит обед
на сковороде.
Летят по небу
журавли.
Засентябрило.
Тяну я репу
из земли,
чтоб год кормила.
Зима морозная
придёт,
всё пригодится.
Умеет
русский наш народ,
как конь, трудиться.
Когда
засыплем урожай
в мешки и сетки,
то можно
будет полежать
и на кушетке.

Зима. Старик лежит на печке.
Старуха блинчики печёт.
В хлеву накормлены овечки.
И крыша в доме не течёт.
Петух с наседками в достатке
Клюют отборное зерно.
Под снегом — вскопанные грядки.
Картошка в погребе давно.

Всё хорош о на старой даче:
Покой, согласие, уют.
Но плачет дед, и баба плачет:
Когда же пенсию дадут?

Дуют ветры в сосновые горны,
Песня леса уходит в зенит.
Старый крест, скособоченный, чёрный,
Как маяк, у дороги стоит.
И печальная песня поётся
Про того, кто лежит под крестом,
Кто в земле полуночного солнца
Спит глубоким и праведным сном.
…О тепле человечьих ладоней
Стосковались лесные цветы.
Облака, будто белые кони,
Разметали в полёте хвосты.
Я, прохожий на этой дороге,
Поклонюсь незнакомой душе
И подумаю тихо о Боге,
И о смертном своём рубеже.

Дождь проливной тополиные листья тревожит,
И по ним ручейки водопадами катятся вниз.
И под крышу спешит одинокий прохожий,
Как воробей, что присел на оконный карниз.
Да, хорош о в это время на улице нашей,
Дождь освежает открытую грудь и лицо,

И душа молодеет. Почему ж ты, родная Любаша,
Даже выйти боишься теперь на крыльцо?
А ведь помнишь, когда-то дожди ты любила,
Мы, промокнув до нитки, у печки сидели вдвоём.
Неужели так время нас с тобой изменило,
Что сегодня друг друга, любимая, не узнаём?

Мне грустно в этом мире стало,
Душа любить и жить устала.
Один в пустынях я брожу
И в небо синее гляжу.
Друзья уходят друг за другом,
Года летят, как кони лугом.
Бегут года всё по наклонной,
Как по дорожке похоронной.
Звенят в ушах былые песни,
А новые не интересны.
Я напеваю то, что знаю.
Один на облаке летаю.
Я вспоминаю всё былое,
Когда нас в мире было двое.
Один в пустынях я брожу
И в небо синее гляжу.

В дому моём ни пьянки, ни скандала,
Ни солнца, ни улыбок, ни стихов,
Ни радости, ни песен, как бывало
Когда-то в этих стенах четырёх.
Чужие женщины сюда не ходят,
И не идут старинные друзья.
И не звучит твой голос: «Ой, Володя,
Скажи ещё, как любишь ты меня…»

Мокрый ветер, липкий снег,
Гибнет в поле человек.
Ни дороги, ни тропы,
Ни дымочка из трубы.
Горизонт — сплошная мгла,
Вьюга тропки замела.
Ног не чуя под собой,
Человек бредёт домой.
Человек, как волк, устал,
Поднялся на перевал.
Впереди опять ни зги,
Боже правый, помоги!
Солнца нет над головой,
Хоть заплачь, а хоть завой.
Съел последний хлеба кус,
Подкрутил намокший ус,
Затянул конец ремня
И, крестом лоб осеня,
Снова двинулся вперёд,
Веря в то, что он дойдёт,
Как бы ни мела пурга,
До родного очага.
На земле растает снег —
Не погибнет человек.

Я тебя увезу в деревушку,
Там дышать человеку легко.
Будем жить мы в рыбацкой избушке
От подруг и друзей далеко.
И под сенью туманного утра
Мы по озеру вдаль уплывём,
Чтобы ликом зари златокудрой
Любоваться с тобою вдвоём.
Наши удочки и самоловы
Нам подарят богатый улов.
Ты не хмурь свои чёрные брови,
Я пока что молчу про любовь.
Мы костёр разожжём, сварим ушку,
Посидим в тишине у огня.
Ты поедешь со мной в деревушку?
Или только проводишь меня?

А смерть, она придёт без стука
Однажды — вот какая штука —
Уложит в гроб.
И кто-то очень виноватый,
К тебе любовию объятый,
Твой поцелует лоб.
Как грустно жить на свете белом…
Придут друзья проститься с телом,
Навеки, друг, с тобой.
И кто-нибудь напишет оду,
Расскажет русскому народу,
Кто ты такой!
Пока ты жив, забудь об этом,
Ведь ты не зря рождён поэтом.
Пусть горек твой удел…
Смотри — земля в весеннем цвете!
И бродят войны по планете…
Так много дел…