Лев Маляков - Сберегите цветы полевые

Запомнилась, как изваянье
Надежды,
  любви
  и страданья:
Сутула,
  сурова с лица,
И нет ее горю конца.

И в зной у дороги,
И в слякоть.
Уже не под силу ей плакать.
Давно разуверилась в боге…
Но ждет сыновей у дороги.

А вишенье снова в цвету…
Не сменишь на этом посту.

Оглянусь на былое,
  воспряну.
От сомнений своих отрекусь
И поверю:
В отставку мне рано,
Я России еще пригожусь.

Как смогу,
  послужу напоследок —
Ничего, что на сердце рубцы.
Завещали Россию нам деды,
А теперь мы и сами отцы.

Это мы обещали солдаткам —
Для Отчизны себя не жалеть,
Если надо,
  приму без оглядки
Перегрузки,
  лишенья
  и смерть.

Если надо, осилю одышку
Не за-ради похвал и наград…
Я с надеждой гляжу на сынишку
Подрастает России солдат.

Из бесконечности явились,
Туда же, говорят, уйдем.
Просторы космоса открылись —
И тем милей родимый дом.

Не унывай,
  утешит поле,
Не даст расслабиться страда.
Моя душа цветет на воле
И порывается туда…

Ей заглянуть бы в бесконечность —
Душе ведь свойственно витать…
На этом свете
  я не вечен,
Но не желаю улетать.

Пускай я гость,
Но гость надежный,
И до всего мне дело есть.
Я погощу,
  пока возможно, —
Воздам Земле-хозяйке честь.

Ко мне была хозяйка доброй —
Будила затемно:
  вставай!
Меж катеров ломала ребра,
Учила:
  рот не разевай!

То вверх,
  то вниз
Кидала плавно,
Поскрипывало, знай, в костях.
Я на Земле прижился славно,
Мне очень хорошо в гостях.

Дома в добротной черепице,
У каждого крыльца цветы…
Мне кажется, притихли птицы
От аккуратной красоты.

И я порядка не нарушу,
К тебе,
  улыбчивый, приду
И утолить простором душу
Тебя в Россию уведу.

В избе,
  пропахшей хмелем вкусно,
С рябиной ясной под окном,
Тебе немножко станет грустно,
Но ты прими мой старый дом.

Прими простецкое застолье,
Хлеб-соль на шитом рушнике.
Да будет общей наша доля,
Как воздух и вода в реке.

Я распахну на полдень окна,
Сглотну волненья терпкий ком.
Твой золоченый солнцем локон
Взметнет российским сквозняком.

Пахнет Тюрингией далекой,
Приветно щелкнет соловей…
Тебе не будет одиноко
Среди моих ржаных полей.

Над горизонтом облачные горы,
Залито море зыбким серебром.
Уж я-то знаю:
Славы в нем и горя —
Куда с добром!

В военную страду оно пытало
Огнем,
  железом,
  яростной водой,
Обрушивало тяжкие обвалы…
На то и бой!..

Что ж море, море,
  щедро ты на славу —
Железного добра тебе не жаль:
Сам адмирал
  при боевом составе
Вручил медаль.

Темным-темны зеленые глубины —
Медузы,
  рыбы,
  камни,
  облака…
Как призраки,
  висят во мраке мины,
Молчат пока.

Я с морем остаюсь наедине
И слушаю его тревожный ропот…
Припоминаю свой моряцкий опыт,
Что якорем заилился на дне.
Я с морем остаюсь наедине.

Слова, что камни, падают в прибой,
Дробя закат в багровые фонтаны.
На непогоду загудели раны,
Напоминая мне последний бой.
Слова, что камни, падают в прибой.

Товарищей пучина погребла.
В смертельный шторм не многим
  пофартило…
Ревело море — братская могила.
Тонуло солнце.
Подымалась мгла.
Товарищей пучина погребла.

И час, и два я слушаю прибой.
Внимаю голосам братвы отважной.
Во тьме маяк засветится протяжно,
Как будто озарит последний бой.
И за полночь я слушаю прибой.

Не искали мы легкого счастья,
Нам не сыпалась манна с небес.
Уберег от фашистской напасти
За околицей ласковый лес.

Всю-то ночь полыхала деревня —
От беды хоть кричи караул,
Я спасенье нашел у деревьев —
Словно возле братов прикорнул.

Уж какая там звездная манна —
Как бы лишний патрон раздобыть!..
В партизанских лесах безобманно
Мы учились России служить.

Может, лишку потеряно крови
И оставлено в поле сынов…
Только мы не изменим любови,
Видим ясно друзей и врагов.

Не забудем лишенья, потери —
Замирают от боли сердца.
В наше братство военное верим
И от жизни не прячем лица.

Дарован сердцу, как металлу,
Природой
  прочности запас.
Война меня огнем пытала
И подымала на фугас.

Метель меня лобзала жгуче
За тем изрытым большаком.
Друзья под ивою плакучей
Лежат,
  присыпаны снежком.

Не месяц-два,
  а годы, годы
Горчит промерзлая полынь…
Послевоенные невзгоды,
Как валуны, —
  попробуй сдвинь!

Что ж,
  беды поздние полегче,
Но точат медленно, как ржа.
Их не зальешь и не залечишь —
Они зарежут без ножа.

И сердце, кажется, зайдется —
Не хватит прочности ему.
Ну а пока что
  бьется, бьется,
И что мне делать остается —
Как не довериться ему?

Мы что-то потеряли все,
Покинувшие поле в горе, —
И тот, кто властвует на море,
И тот, кто строит на Чусе.

Давно ушли судьбу пытать.
Перед землей мы виноваты.
Грядет священный час расплаты —
Ни вволю есть,
Ни в меру спать.

Тогда ты, может быть, поймешь
Упрек родительницы кроткой,
Что без тебя растила рожь
И коротала век короткий.

Ведь ты забыл, как держат косу,
Не говоря уж об ином:
Который год не кажешь носу
В осевший под березой дом.

Тебе придется дать ответ
За день недавний — день вчерашний,
За ольхи черные,
Что пашню
Заполоняли столько лет;

Понять самой вины причину,
Зазря не возводить хулу
И все принять,
Как должно сыну:
И наказанье, и хвалу.

На перекрестье двух дорог,
Земля,
Перед тобою каюсь
И от вины не отрекаюсь.
Прими же сына на порог!