Лев Маляков - Свидание

На ток слетались не впервые
Драчливые тетерева.
Им сосны нравились кривые
И прошлогодняя трава.

Слетались затемно,
Сходились
И славили весну и высь.
И жаром зорь они светились
И, как положено, дрались.

Крыло в крыло —
Сшибались гулко,
Раскинув радугой хвосты…
И никла дедовская тулка,
Не смея тронуть красоты.

Я тоской зашелся по тебе…
Как пылает осень среди сада!
На двоих хватило б листопада
И тепла в родительской избе.

Тут я на озерах — сам-король,
Но теперь и этого мне мало.
Для меня желанна даже боль
Лишь бы о тебе напоминала.

От дождей набухли берега,
Заводи свинцово потемнели.
Вызвездило листьями луга.
Мягко стелет осень,
Мягко стелет…

Душно мне. В избе не спится,
Выйду, что ли, за село.
В камышах журчит водица,
Ночь — что день:
  светлым-светло.

Над водой застыла дымка,
Не шелохнется кругом.
Мне припомнилась заимка
И на ней высокий дом.

Ноги сами повернули
За околицу, туда,
Где в тумане потонули
Невозвратные года.

Вот и дом.
Крыльцо, врастая,
  покосилось,
Села печь…
Жжется истина простая —
Не сумел любовь сберечь.

А поди ж, нашелся умник —
Разглядел издалека…
Месяц, два
Хожу бездумно,
Словно тронутый слегка.

Небо низкое покато,
Лебеди летят, трубя…
Принимай молчком расплату,
Не обманывай себя.

Не впрок мне опыт —
  я неисправим:
Вновь возвращаюсь в памятное лето.
И, насмехаясь над собой самим,
Иду к тому единственному свету.

Прости меня,
  что я поверить мог:
Как день осенний,
  счастье на исходе.
Ведь в жизни столько пройдено дорог,
И доводилось всякое в походе.

Я не боюсь,
  что выгляжу смешно:
Как лист перед травой,
  перед тобою.
Беру билеты на двоих в кино
И сам себе сдаюсь уже без боя.

Пока молчим.
Твоя рука в плену.
Твой мягкий профиль на моем экране.
Я возвращаюсь в давнюю весну,
Я одурманен запахом герани.

Как будто в жизни не было войны,
Потерь,
  разлуки,
  самого забвенья
И этой сверхосознанной вины
За давнее слепое отступленье.

Теперь я понял:
  стоило пройти
Пути любые,
Если надо —
  пытки,
Чтоб этот вечер тихий обрести
И постоять у старенькой калитки.

Нету радости предела —
Снова я вхожу в весну.
Пригласил тебя несмело
В заповедную страну.

В той стране нам все желанно.
Даже старенький шалаш.
И росинки безобманно
Озаряют берег наш.

На воде кувшинок звезды
Ослепляют белизной.
Над рекой рябины гроздья
Излучают терпкий зной.

Настоялись к полдню пожни,
Воздух льется, словно мед.
И куда ж нас бездорожье
Травяное заведет?

Ушла любимая,
Ушла,
  не обернулась,
Меня как будто не было и нет.
Калитка ветхая беспомощно метнулась
И охнула моей любимой вслед.

Гляжу растерянно,
  печально,
  оробело
Вдоль тихой улицы,
  пустынной и прямой.
Дома молчат,
Домам какое дело,
Что вечер близится
  и нет тебя со мной.

Стою,
  чего-то жду —
Вот-вот должно случиться:
Ударит гром,
  обрушит окоем…
Вдруг слышу:
Надо мной затенькала синица,
Затенькала о чем-то о своем.

И солнце к вечеру
  ничуть не помрачнело,
Нырнуло в озеро бедовой головой.
Листва осенняя
  слегка залиловела,
Зашелестела грустно надо мной.

Стою, молчу, —
  и лишь теперь поверил:
Синица,
  солнышко
  мне посланы судьбой…
И сердце возвращается к апрелю,
В луга заречные,
Где встретились с тобой.

Разгулялся сиверко по склонам,
Что ни прутик —
  отзывается стоном.
По-над лесом солнышко белесое
Тонет камнем в хлябях поднебесья.

Журавли затабунились на мшар и не,
На мшарине, словно на перине, —
Здесь не только танцевать,
Ходить невмочь.
С каждым днем короче день,
Длиннее ночь.

Молодые веселятся —
Ну и пусть! —
Не для них, как видно,
Осени грусть.

Только старый знает цену расставанью,
За осенней позолоченной пургой
Видит он такие расстоянья,
Слышит ветер —
  верховик тугой.

Он-то знает:
С ветром шутки плохи —
Не спасет и выверенный путь.
Взмахи крыльев тяжелы,
  как вздохи.
И назад уже не повернуть.

Он стоит.
Но нет ему покоя:
Время,
  время стаю подымать!
И зачем придумано такое,
Что куда-то надо улетать?

Мой дед Антон —
  дорожный мастер,
В деревне —
  пролетариат.
Дорогу строил он для счастья,
Был несказанно делу рад.

Как для себя Антон старался —
Чтоб намертво булыжник лег…
И вот он —
  город показался,
А до чего же был далек!

Верста к версте —
  легли каменья,
Как в песне звонкие слова.
Достала наше поколенье
Про деда добрая молва.

Дорога уходила в дали
И счастье
  все-таки нашла.
По ней тачанки проскакали
И революция прошла.

Давным-давно Антона нету,
И все-таки мой дед живет…
По каменке,
  навстречу лету,
Спешит из города народ.

По ней,
  Антоновой,
  надежной,
Я нынче еду не спеша.
И каждой возрожденной пожне
Внимает радостно душа.

То не лебедь выходила из реки
И вставала,
  белокрыла и легка, —
Возводили на Великой мужики,
Словно песню,
  белу крепость — на века.

Поприладилась плечом к плечу артель.
На стене —
  сам бог и князь —
Мастеровой.
По земле идет играючи апрель,
Обжигает прибауткой ветровой.

«Ох ты, каменщиков псковская артель,
Плитняков многопудовых карусель,
Б а луй,
  балуй каруселькой даровой,
Словно не было годины моровой».

Не в угоду
Злым и добреньким богам,
Не за-ради,
  чтобы слава вознесла:
По горбатым,
По отлогим берегам,
Будто шлемы,
  подголоски-купола.

Их оглаживали дальние ветра —
От восточных гор
И западных морей.
Поосыпано вороньего пера
У крещенных не крестом монастырей!