Новелла Матвеева - Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи

Стран — тьмы! Но знай, что мир певцу открыт
И в той одной, где Вымысел царит.

В своей филистерской норе
Сидят, как с братом брат,
Конректор Паульман и ре-
гистратор Геебрант.
        И регистрируют они,
        И конректируют они
        Ужасных адских шельм,
        Которых много в оны дни
        Любил студент Ансельм.

Не грех ли — жить в порожней пре
И унижать талант,
Конректор Паульман и ре-
гистратор Геебрант? —
        Так вопрошала я порой, —
        Зато студент Ансельм — герой! —
        Так заключала я.
        В душе
        Стояла я горой
        За странность бытия.

Казалось мне о той поре,
Что лунный свет бранят
Конректор Паульман и ре-
гистратор Геебрант.
        Зато теперь, когда и пень
        Поэт! — и все, кому не лень,
        В безумцы подались, —
        Я сокрушаюсь каждый день,
        Что сны шальных — сбылись!

Ура Щелкунчику! Но той
Утопии конец
Грядёт лихой,
Где кот — «плохой»,
А коршун — «молодец»;
Где к Серпентине на поклон
Студент мотаться принуждён;
Запутался в зверье! —
На птичке мог жениться он —
Женился — на змее!

Что, Архивариус-хитрец?
Где Золотой горшок,
Уж там и Золотой телец,
Должно быть, недалёк?
        Но не участвуют в игре,
        Не держат кучами в ларе
        Мидасов провиант
        Конректор Паульман и ре-
        гистратор Геебрант.

Как пробужденье на заре,
Как струнный холод вант,—
«Конректор Паульман и ре-
гистратор Геебрант», —
        Как знак, что выход я найду,
        Мне нынче в сказкином чаду
        Их имена звучат!
А ты, Ансельм, рождён в аду
И возвращайся в ад!

Потрафив Рейнеке и Маргарите,
Позволив Гёте петь на рейнский лад,
Зачем же вы ЖАН-ПОЛЮ не велите
Быть ТАК ЖЕ — немцем с головы до пят?

И Гофман-то у вас не виноват
В немецкости, в берлинском колорите:
Как бы о реющем космополите
О нём вы говорите. Странный взгляд!

И между тем, как по льняному полю
Германских муз — германского шитья
Цветы пестрят, — лишь одному Жан-Полю
За это не даёте вы житья!

Неужто он такой достоин платы
И грешен в том же, в чём другие — святы?

Исламу доподлинному исполать!
Нормальный Ислам до сих пор
Ещё никогда не стремился взорвать
Страсбургский собор!
Своих мусульманин держался идей,
Закону служил своему,
И образы Будды — до нынешних дней
Ничем не мешали ему.
Так что же его переучивать стали
Пришельцы из той оскандаленной дали?
Чего не просил — за него исполнять?
Народы пасти… Самочинно детали
В колёсиках солнца — менять!!!
Ужели их всех медресе воспитали?
Корана — шакалы — в глаза не видали.
«Восток дело тонкое», да не для них…
А ты, правоверный, заутра, не дале, —
Загинешь заложником свор подрывных
И «гуру», — охаявших ране
Священный классический стих!
Но, путь потеряв в ваххабитском тумане,
Угрозу и ты усмотрела в Коране,
Земля? Ты всё грезишь? Проснуться пора:
В Европе, — в её опрокинутом зеркале,
Евангелие пересмотру подвергли!
А там — подменили Коран!
Ты видишь, как всё СОВПАДАЕТ покуда? —
Христос — «неугоден»! Разжалован Будда!
Ан — вот и Аллах разонравился «гуру»
(И людям, что «гуру» поверили сдуру).
В редчайший пустынный колодец — не плюй!
Не с Богом воюй; с демагогом воюй,
С подлогом воюй, баламут!
Зачем на Ислам ополчаться? Ослам
Понятно, что воду мутит — не Ислам,
А люди — никак не поймут!
Мы пили коктейли из правды и лжи,
Мы видели многих пустынь миражи,
Мы сами размножили их тиражи,
А всё ещё нам невдомёк,
Что есть у всего и у вся — двойники,
Которые пишут за нас дневники,
Которые сталкивают материки,
Которые травят Восток!
И рвут, и кромсают кромсанием рьяным
«Святое писание» вместе с Кораном,
Чтоб, Западу вздыбленному под стать,
«Продвинутость» — глыбе Востока придать.
Но «Запад есть Запад, Восток есть Восток,
И с места они не сойдут».
А коли сойдут — ни за грош пропадут
И друг друга в веках не найдут.
Что ж. Если их звёзды закатятся дружно,
То это, наверно, кому-нибудь нужно?
Не зря же, — лаская «отдельную личность», —
Мятежные стаи жрецов
Так возненавидели СВОЕОБЫЧНОСТЬ,
Что с целых народов стирают, — сдирают! — ЛИЦО!
Им «личность» важна? А какие там «личности»,
Когда не останется своеобычности?
Всего-то и толку: с натурой порвав,
Раздать одинаковым маскам — права
За то, что безмозглы! За то, что безлики!
За то, что под клики,
Искусственно стравленных ими задир,
Нацелясь изгадить Зенит, испохабить Надир, —
Убили, с орбиты свели,
С карты Космоса стёрли — великий,
Единственный и прекрасный,
Таинственно-многообразный,
В часы Вдохновения Господом созданный, мир!

Ботфорты бы мне — Скороходы!
Скорей, через горы и воды,
Помчал бы я, с ветром играя,
В края, где живёт дорогая.
        Я видел её в сновиденье:
        В обиде, в беде, в изможденье…
        И, в силу былого знакомства,
        Простил ей всё вероломство.
…На палубу лёгкого судна
Ступил я неслышно… Как ч удно
Его относило волною!
И снова — ОНА предо мною!
        Пейзажами
        Быстро пейзажи
        Сменялись на людях…
        Меня же
        Прекрасная дама так мило
        У ног своих сесть пригласила!
Я стал уверять её с жаром,
Что верен обманчивым чарам…
Что скучно в Лапландии людям…
Что скоро мы в Индии будем…
        Навстречу неслась деревенька
        Вся в зелени майской…

                ________

                            Давненько
Расстались мы оба со светом.
И сами не знали об этом.

He только вешняя фиалка
В Элладе сладостно цвела,
Но иногда и аморалка
Элладе свойственна была.

А мы привыкли прибедняться,
Свою природу унижать,
Чтоб на фиалку не равняться,
Но аморалку — поддержать!