Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

И наступило утро это…
Ждет казнь героев молодых.
Сквозь тьму прорвется луч рассвета
и осенит бессмертьем их.
Но до конца изведать муки
им суждено… Никто не спит…
И в каске смерть к ним тянет руки,
прикладом в камеры стучит.
Они встают. От ран, от боли
качает их, как тополя…
На смерть идут они за волю,
и вслед рыдает вся земля.
Сердца стучат, неразделимы,
а где-то зелень, трав моря…
Гори, заря, неугасимо,
прощай, последняя заря!
Их повезли… И след кровавый
тянулся по земле сырой.
Вставало солнце величаво
над полем в дымке золотой.
Они — как вешний цвет под солнцем,
отвагой очи их горят.
В толпе печальной краснодонцы
глядели на своих орлят.
А вербы опускали ветви,
клонясь к последним их следам,
и плакали в молчанье дети,
прижавшись к бледным матерям.
И гнев к фашистам ненавистным
сердца людей сжигал огнем…
«Прощай, наш край, прощай, Отчизна,
без страха мы на смерть идем…» —
орлята шепчут далям ясным.
Всё ближе, ближе смертный час…
Под солнцем, что для них погаснет,
они идут в последний раз.
Запели, шатаясь от боли,
запели, хоть не было сил:
«Замучен тяжелой неволей,
ты голову честно сложил…»
На горе врагам оробелым
всё ширится, гордо звуча,
наполнена скорбью и гневом,
любимая песнь Ильича.
Взлетает она в поднебесье,
над шахтами, крышами хат.
Всё громче в ответ этой песне
орудия наши гремят.
Будь славен навеки меж нами,
кто в битве погиб за народ!
Сливается песня с громами —
с громами расплат и свобод.
Советских орудий раскаты —
как будто прощальный салют.
Эсэсовцы, дрожью объяты,
на казнь комсомольцев ведут.
А песня звучит, не стихая,
мятежно звенят голоса.
А шурф, пустотою зияя,
глядит в молодые глаза.
Как море без дна и без брода,
глубок он и черен, как страх.
Но глубже к родному народу
любовь в их горячих сердцах.
Их в шахту бросают живыми,
уже не спастись никому.
Но смело, глазами сухими
глядят они в черную тьму.
И те, с легендарной судьбою,
что в памяти нашей живут,—
герои Триполья с любовью
им руки свои подают.
Затихли шаги обреченных…
Их нет… Но в крылатую высь
из шахты глубокой и черной,
как знамя, они поднялись.
Пылает, весь мир озаряя,
их славы немеркнущий свет.
Орудия, твердь сотрясая,
земной им послали привет.
Доныне привет тот грохочет,
и будет греметь он в веках.
Горят их угасшие очи
в суровых солдатских очах —
у воинов правды и мщенья…
Кошмарный закончился сон…
Ты снова весенним цветеньем
свободный шумишь, Краснодон!
Ты светел и радостен снова
под сенью небес голубых.
И вновь загорелись пунцово
знамена на башнях твоих.
Знамена под солнца лучами,
развеяв туман, расцвели.
На башни Олега руками
бойцы их в лазурь вознесли.
Они пламенеют над нами
под щебет веселый ребят
и словно Олега устами,
шумя на ветру, говорят:
«Отчизна! Развеялись тучи,
цветешь ты калиною вновь.
За путь твой счастливый грядущий
не зря была пролита кровь!»

Страда военная прошла,
но в памяти сурово
храним мы славные дела
Олега Кошевого.
Поплыл от залпа сизый дым,
и пал он, бездыханный,
Отчизны именем святым,
как солнцем, осиянный.
О, стежки, где его шаги
звучали не однажды,
там в шахту бросили враги
его друзей отважных!
Там новостроек гул сейчас,—
минула бед година,
встает из пепла наш Донбасс,
родная Украина.
Гудки рассветные поют,
и в мирном звоне стали
Олег живет, и те живут,
что в грозных битвах пали.
Олег! Ты честно в тяжкий бой
шел против тьмы кровавой.
Тебя за светлый подвиг твой
народ венчает славой,
и тех, кого ты в бурю вел,
с кем смертную пил чашу…
В делах и песнях комсомол
прославит юность вашу!
Заря над домнами ясна,
плывут дымы заводов…
Бессмертны ваши имена
в деяниях народа.

Рядом с шахтою старой, где мальчишками мы
антрацит собирали, чтоб спастись от зимы,
над донецкою степью тучи низко стеля,
гром ударил, и страшно застонала земля.

Там, где старою шахтой загорожена высь,
на смертельную схватку два отряда сошлись…
Шел один за Петлюрой; был с народом — другой,
палачам нес расплату, шел на праведный бой.

Сшиблись нечисть воронья и орлиная честь,
сабли перехлестнулись, чтобы кровью расцвесть.
Под копытами вяло зашумела трава,
и на землю упала не одна голова…

Голубой пеленою плыл туман от реки.
Рядом с шахтою старой отсверкали клинки.
Солнцем вспыхнули дали, ночь минула, как сон,
и ушли, словно тени, палачи за кордон.

Их чужбина-судьбина, как золу, размела.
Рядом с шахтою старой жизнь, как сад, расцвела
и сияет весною переливами рос
там, где уголь когда-то собирать нам пришлось…

День расцвел за горою,
словно солнечный сад.
Мимо шахты гурьбою
хлопцы в школу спешат,

А меж ними дивчина,
синеока, ясна,—
луговая калина,
золотая весна.

Солнце осени хлынет —
свет меж тучами яр.
Шлет улыбку дивчине
кареглазый школяр.

Свежесть майских соцветий
в юном блеске очей…
Одноклассники, дети,
гордость школы своей.

Ветер хлещет с налета,
ветки голые гнет.
Жизни школьной всего-то
остается лишь год.

По-ребячьи невинно
смотрит в небо Донбасс.
И приходит Галина
в сны Степана не раз.

Сколько их, чистокрылых!
Соловьиная ночь…
И признаться не в силах.
И таиться невмочь.

Словно золото — косы,
губы — звездная кровь…
В эту юную осень
как сказать про любовь?

Явь ли, сон ли в потемках?
Шум угрюмых дождей,
в глинобитных хатенках
плач голодных детей.

И отцовский осенний
пьяный кашель в ночи.
Только жар сновидений
на холодной печи.

Хата как домовина —
и бедна, и темна…
В сновиденьях — Галина.
Неотступно — она.

День расцвел за горою,
словно солнечный сад.
Мимо шахты гурьбою
хлопцы в школу спешат.

И не знает покоя
листьев желтый пожар.
Мимо шахты тропою
вдаль шагает школяр.

А в мечтах его — косы,
губы — ягоды кровь…
В эту юную осень
как сказать про любовь?

Над Донцом шумит осока,
ежевикой день пропах.
Свежесть ягодного сока
у Степана на губах.

Плотный гриб в лесочке срежет,
целый день бродить готов
под завода лязг и скрежет,
под стальной напев гудков.