Эдуард Лимонов - СССР – наш Древний Рим

Многообразные знамёна
И юный лес горящих глаз,
Шагающие непреклонно,
Вампиры черные на вас.

Мы порубаем Ваши шеи,
У Вас всё отберём дотла,
Чтоб хуже Северной Кореи
Олигархия бы жила…

Чтоб Зло качнулось и упало,
И саблезубым клювом долго
В агонии асфальт клевало,
Как будто это речка Волга…

Луна, мучительным овалом
Бескровных, мертвецовых губ,
К себе моря Земли вздымала,
И из фаллопиевых труб

Кровотеченья добивалась,
Из жён высасывая сок,
Пока не подошла усталость,
Луна их стережёт, сынок!

Загадочной летит планета,
Вращаясь с дикой быстротой.
И что такое здесь всё это?
Мы в чем участвуем с тобой?

Кто в эллипсоидных узорах
Соткал нам чёрный небосвод?
Не роза упала на лапу Азора,
А это Азор свою лапу вперёд…

Я превращаюсь в Великого Старца Горы,
Руки мои стары, и ноги мои обветшали,
Я напишу вам и огненные скрижали,
И напущу на Вас огненные шары…

Жара и ром. Летают мухи…
Пескара? Нет, Чивитавекк…
Здесь европейские старухи,
Играют, пьяные, в «Black Jack»…

Валет, и туз, и вдруг десятка,
А у неё десятка-туз!
А скорпион, щекоча сладко,
Вползает в прореху рейтуз.

Луна раскалывает тучи,
Поленом догорел камин,
И от удушья гад ползучий
Скончался средь твоих лосин…

Вот до чего ты ядовита!
Жара и ром. Вонючий пот.
Так ромом с потом ты пропита,
Что яд старуху не берёт…

По просторам России
В жаркий месяц апрель
Девки бегают злые,
Каждой нужен кобель…

Пальцем (фарш в мясорубке!)
Закусивши губу,
Девки чешутся в юбке,
Чешут злую трубу…

Слоисто-кучевые облака,
И месяц, тонкий, как отравленная шпага,
И я стою в окрестностях ГУЛАГа,
И Волга от меня недалека…

…Женщин с натруженными руками,
Мявших сиськи коров,
Там, под кровавыми облаками,
Киев лежит багров…

Родина дедов с большими усами,
Синих небес жупан
Полон был жiнками та чоловiками
Твой, Украiна, капкан…

Твой Украiна, мой Украiна
Чертополох да бурьян,
Вот ты и вырастила себе сына,
Сын оказался смутьян…

Гоголь направо, Бандера – налево
В херсонских степях Бронштейн,
Ты же славянская королева,
Днепр, как Дунай и Рейн.

Что за алхимики здесь бродили!
Юный Махно, террор,
Сковороду наизусть учили,
Но Красный Бронштейн хитёр…

Батьки по пыльным шляхам, в тарантасах,
Нам лучший брат, – «максим»

Да бурсаки в молодецких рясах —
Нам бы всем быть таким…

Юной эрекции сила божья,
Благослови девчат!
Сладко измученные межножья
Долго потом болят.

Нянька моя, рiдна мати ночная,
Сына ты ждёшь на крыльце,
Лампы мучительно не зажигая,
Чтобы зажечь в конце…

Прийде ще час, ти про мене згадаешь
И, расплескав самогон,
«Добрий козак був Савенко!» —
признаешь,
Низкий ему поклон…

И простыня из белого сатина,
Убогая по сути простыня,
Вдруг успокоит тело господина,
Его тем самым бережно храня.

Суконное простое одеяло
Тюремное, как монастырский быт,
Святое тело плотно облегало,
Под одеялом раненный лежит.

Физические, плотские страданья,
По сути дела, – радость для души,
Вот почему у нас воспоминанья,
Тюремные, порою хороши.

И если болью, голодом измучен,
Ты на соломе прозябал в углу,
То весь ты был изсвечен и излучен,
И воспарил… а не был на полу…

Что ж, простыня холстинная, скупая,
Убогая, по сути, простыня,
Святое тело плотно покрывая,
Пусть плащаницей станет для меня…

Грозит шампанское с утра!
И восхитительны извивы,
Такого юного бедра,
И Ваших сись простые сливы!

Несётся поезд сатаною
И убивает мирных птиц.
За его лязгами и воем
Не слышно пенье добрых жниц.

Не слышно фырканье лошадок,
Не пробегает здесь барсук,
А воздух зол, остёр и гадок,
Прогорклый, как король Фарук.

Он страшен даже для бактерий.
Куда несёшься ты, скажи?
Средь этих голых русских прерий,
Убивши наши миражи?

О, в Питер? В этот град чухонский!
Где брызжет из болот вода.
Где жили Дельвиг и Волконский,
И даже Пушкин иногда!

Теперь квартиры бизнесменов
Над городом вознесены,
А кости финн-аборигенов
Во тьме болот погребены.

Империю как ветром сдуло!
Летят шальные поезда
А в них Русланы и Абдулы,
И даже русский иногда…

Плаксивый мальчик навсегда
Глядящий в древние обиды,
И лондоновских скал гряда,
И в нас летящие болиды…

И астероидом прожжён
Слой атмосферы жидкой, тонкой
Сикстинскою капеллой вон,
Как Микельанжело, воронкой,

Засасывает к нам богов!
Они, печальные, спустились,
И нехотя, без лишних слов,
Нас с вами делать научились.

Ты хочешь в Африку, пацан.
На муторный рассвет?
I am old pirate, капитан.
Плыву я двести лет.

По вспененным судьбой волнам,
Грудь выпятив вперёд
Русалка, пышная мадам,
Нас к югу повлечёт…

Там дикари тебя съедят.
Но кость твою одну
Себе на память сохранят,
А мы пойдём ко дну.

Там с костию твоею негр,
Негр жирный и простой,
Их вождь и протыкатель недр,
Впредь стонет жрец святой…

Действующие лица 60-х, 70-х,
и даже 80-х годов
Быстро уходят на тот свет…
Уже три мои женщины находятся там…
Я не беспокоюсь о себе, я – вечен,

Но мне хотелось бы встретить
некоторых из них,
На парижских бульварах
или в Нью Йорке,
В тех шарфах и шляпах,
которые они носили,
С теми же сигаретами
и запахом
Кальвадоса и коньяка…
И тех женщин, конечно,
тех чудовищных женщин,
Цепко впивавшихся взглядом
и коготками…
В мой пах…