Сергей Городецкий - Избранные произведения. Том 1

И вдруг средь них звучит мой прежний голос,
И за стволами низко у земли
Мелькает белое и быстрое пятно,
То исчезает, бросившись на землю,
То снова мечется — болотный огонек,
Зовущий за собой неведомо куда
По зарослям зеленой топи.

Куда? Не знаю. Знаю — на приволье,
В лесные чащи и поля пустые
Под синим небом жизни,
В море, гулкое, цветное море —
Туда так весело и просто
Бросаюсь я и отдаю всего себя,
Как этому лесному сновиденью.

Как взлетают эти листья
К небесам пустым;
Как себя роняют листья
Вихрем золотым, —
Так стихи к тебе взлетают
Из моей глуши;
Так смолкают, тлеют, тают
В мировой тиши,
Чтоб глаза твои седые
Потемнеть могли;
Чтоб огни земли рудые
И тебя зажгли;
Чтоб и ты опять дрожала,
Стала бы не та,
Чтобы ты сама сказала:
Осень — красота.

Ты опять ко мне приникла,
Ты опять меня взяла.
Вихрем огненным возникла,
Миг замедлила, утихла,
Острым пальцем поманила,
Серым глазом ослепила,
Меч лучей своих вонзила,
Сердце вольное зажгла.

И взлетела вихрем, вихрем.
Вьешься, вьешься в вышине;
Манишь ввысь слепящим вихрем,
В золотом летишь огне;
Стрелы, сыплемые вихрем,
В небе светятся — не мне;
Листья, сорванные вихрем,
Вихрем падают ко мне.

И несешься в диком танце —
Быстрым оком не догнать.
Только в девичьем румянце
Страх у зорек увидать.
Только в лиственном багрянце
Горесть леса угадать.
Выше, выше, выше в синь,
В синеву своих пустынь!
Сердце, стой! Не бейся. Стынь.

Сердце, стань! Алеют раны
Умирающей зари.
Осень смотрит в эти страны
На леса твои. Смотри.
Осень льет свои туманы
На поля твои. Умри.
Вот летит душа Смугляны,
Дочь последняя Зари.

Ты прошла по этим странам,
Ты зажгла мои леса;
Ты окутала туманом
Золотые небеса;
Ты овеяла дурманом
Дикой воли голоса.

Вон береза золотится,
Зеленела не она ль?
В желтом золоте гнездится
Жизни тающей печаль.

Вон осина розовеет.
Не была ли зелена?
Каждый лист тоской хмелеет,
Ветка каждая хмельна.

Вон и клен, омытый кровью,
Уж не клен ли не зелен?
Нестерпимою любовью
Весь, высокий, истомлен.

Ты зажгла свои пожары,
По моим прошла лесам;
Ты свои творила чары
По моим же небесам;
Ты моей не знаешь кары,
Так узнай: горю я сам.

С каждым часом нестерпимей
Леса пламенного жар;
Нет тебя неутомимей
В создаванье лютых чар;
Нет тебя неугасимей,
Этой осени пожар.

Желто-алая завеса
Заслонила эти дни;
Дебри сумрачного леса
Лижут пестрые огни;
Глушь елового навеса
Шепчет веткам: «Отгони!»

И не только здесь, где алость
Ослепительна очам,
Но везде невнятна жалость
Этим яростным огням;
Всюду им чужда усталость,
Всюду твой горящий храм.

Лишь обугленные ели
Тьму зеленую хранят;
Но огни кругом взлетели,
В зелень темную летят,
И далекие метели
В вихре огненном гудят.

Унесла меня. Сковала
Огненным кольцом лесов.
Желто, рыже, буро, ало —
Гул слепящих голосов.

Желтизна кричит: «Ослепни!»
«Сгинь!» — мне ржавчина кричит.
Листья бурые — как слепни.
В сердце алый цвет стучит.

Где ты? Где ты? За лесами?
Где ты, где? Явись! Вернись!
Я измучен голосами,
Все огни во мне слились.

И один огонь великий
Из лесов моих к тебе
Неужели, буйноликий,
Не дойдет в своей мольбе?

Неужели не осветит
Тот огонь твое лицо,
Пред которым тихо светит
Огневых лесов кольцо?

И в пустынях глаз спокойных
Не зардеет ничего
От его метаний знойных
И от алых стрел его?

«Затомила вихрем диким.
Полно мчаться. Отпусти.
Я опять хочу быть тихим,
Не огонь, цветы нести».

«Нет. Ты мой. Ты мой. Ты слышишь?
Видишь обруч? Вот, надень.
Ты моим дыханьем дышишь,
От моих лучей твой день».

«Коли так, умчи скорее!
Мчи скорей. Еще. Вот так.
Чтобы только реки, рея,
Прорезали сизый мрак,

Чтобы только от горящих
Золотых моих лесов
Долетал в огнях летящих
Гул осенних голосов,

Чтобы только в час вечерний
Душу сумерек я знал
И Смугляны между терний
Лик скорбящий созерцал».

Лик Смугляны — это женский,
Это вечный женский лик,
В ком сокрыт огонь вселенский,
Кем любовный час велик.

В ком душа тоски вечерней,
Сердце женских всех скорбей,
Кто ребенка суеверней
И пугливей голубей.

Эти девушки, которых
Никогда я не любил,
У Смугляны в тихих взорах
Схоронили алый пыл.

Эти женщины, которым
Я дарил себя на миг,
Лишь ее взирают взором
На тоску своих вериг.

Лик Смугляны — он со мною.
Мчи. Метай. Убей. А он
Вечно смотрит глубиною
Сквозь закатный небосклон.

Но когда своей косою
Заметешь и небеса;
И одной твоей красою
Будет всякая краса;
И одной моей тоскою —
Золотые голоса;
И одной твоей рукою —
Все горящие леса,
Поманившей за собою
На такие чудеса,
В вихрь зажженного судьбою
Огневого колеса, —
Лик Смугляны, лик Смугляны
Затемнит свои черты;
Закатится за туманы
Поднебесной высоты;
И покинет эти страны
Плена, мук и маеты,
Где в сияющие раны
Нестерпимой красоты
Зори выльют на поляны
Кровь загубленной мечты.
Так погаснет лик Смугляны,
Если так захочешь ты.

Но не хочешь ты, не хочешь,
Далека и холодна.
Только мороком морочишь,
Только маревом сильна.

Только плен тебе отраден,
А на волю — никогда.
Только к песням слух твой жаден,
Только мчит твоя звезда.

Все на свете выносимо,
И тяжелый самый плен,
Если только воля зрима
Из теснин сомкнутых стен.

Если только сердце знает,
Что еще, еще — и вот
Солнце в очи засверкает,
Долгожданное придет.

Если ж сладостной надежды
Никогда в темнице нет,
Пусть глаза мне скроют вежды,
Как сокрыли стены свет.

Пусть я сгину в подземелье,
Жизнь в могиле утаю,
Но твое глухое зелье
Не допью, а сам пролью.