Сергей Трищенко - Христосиада

За ценой не стоим, шпиль ему заострим
И кольнем бога критикой снизу!
Интересом своим не поступимся с ним,
Выдаёт пусть для рая нам визу.

– Пусть ответит, за цо выгнал он праотцов…
– Или просто в раю погуляем…
– Как взойдём на крыльцо… – Да в конце-то концов:
Надо строить, а после – сломаем.

Обнаглели совсем: объясни-ка им всем:
Небеса – лишь для бога обитель.
– Увидать бы Христа да во всей во красе!..
Но Христос не явился спаситель.

Слишком мало грехов, чтоб ему искупать –
Потому-то и не появился.
Не смогли увидать бога-духа и мать,
И народ потому разозлился.

– Даже не выбирай: все хотим прямо в рай! –
Вас всего обитает там трое.
Сил у нас через край, и не то, что сарай –
Вавилонскую башню построим.

Слово сказано: объединило всех их
Не причиною пусть, только средством.
Если б знали они: пролетает, как миг
Человечества раннее детство.

Хорошо жили мы: не ломали умы,
Если кто и ломал, то – немного.
Сторонились сумы, кутерьмы и тюрьмы.
Ближе к церкви – подальше от бога.

Копошатся, как рой – каждый будет герой.
Кто-то – сразу, а кто-то – когда-то.
Хошь не хочешь, а строй, становись рядом в строй,
Будешь части великой солдатом.

– За лопаты – вперёд! – кто-то в яри орёт. –
С котлована начнём или с крыши?
Кто-то роет, как крот, кто-то лысину трёт:
На просторы широкие вышел.

Вынул теодолит, через щёлку глядит,
Хоть немного не с той стороны.
Сам суровый на вид: три недели не брит,
Хоть твердит, что все бриться должны.

Сел на мягкий диван, говорит: – Котлован
Надо нам от и до вырывать.
Пусть поймет и болван, и подхватит молва:
Не позволю я вам воровать.

Очень важная роль есть учёт и контроль,
Коль наладим с начальной поры.
Хочешь кушать – изволь, если знаешь пароль
И земли с три горы ты нарыл.

Кто не хочет копать, тем у стенки стоять,
Чтоб спиною её подпереть.
Выйдет стенка на «ять», да к тому же своя –
Пусть и станет нас меньше на треть.

Будет без лишних слов котлован наш готов –
Лишних вам я не дам говорить…
Как основу основ, как мечту наших снов,
Словно памятник станем хранить.

Простоит он века…– А фундамент-то как?
Без него зданью горе грозит.
Роль его велика, ноша ведь нелегка…
– А фундамент поставим вблизи!

Изучают пускай всё до кирпичика
То, с чего мы сейчас начинали.
– От горшка два вершка… – Да, но это – пока,
А иначе мы вспомним едва ли.

Вот и башня стоит – неплохая на вид,
Котлован рядом с ней и фундамент.
Сверху что-то дымит, дым хотя и не стыд,
Но зато мы построили сами.

На фундаменте том новый дом возведем,
А чуть-чуть повезёт – даже два!
Пусть на том ляжет том, что писали вдвоем,
Не болела бы лишь голова.

Что глядеть на меня – хочется попенять:
Долго повествование длится?
Пусть загадки манят, но пора бы понять:
Не могла она не развалиться.

Говорят, бог-отец в искупленье греха,
К людям сына-Христа послал.
Что же это за грех? Сущая чепуха:
То, что он тех людей и создал.

Не подумал как следует, или же он
Опыт ставил: а если получится?
Создал пару сначала – ведь не миллион.
Только стоило столько ли мучиться?

Любопытство проклятое: свет есть и тьма,
Небеса от земли в отдалении…
Хватит вроде? А он, от большого ума,
И животных творит, и растения.

Что ещё? Ведь фактически – подлинный рай:
Фрукты есть и лосось с осетринами.
Что душа пожелает – то и выбирай,
Можно даже свинью с апельсинами.

Но грызёт червячок – чем его заморить?
Как под хвост ему влезла вожжа ещё:
Подбивает, подлец, человека творить –
Мол, поможет с средой окружающей.

Дескать, ты – царь небесный, он – будет земной,
Со зверями поможет управиться.
Возведёт тебе храмы для отдыха в зной,
На земле твое имя восславится…

Червячок-искуситель! Попробуй сумей
Устоять тут без иммунитета.
Может быть, из него вырос тот самый змей? –
Раскормился за вечное лето.

Размечтался Господь, и из синей дали,
Или облака бледно-лилового,
Выплывает прекрасная дева Лилит –
Воплощение тела здорового.

Ноги, руки, фигура: умрёшь – не спасти!
Замирает дыханье в груди…
Вот фантазия может куда завести,
Если вдруг ты в раю и – один.

Бог вздыхает невольно, в затылке скребёт:
Каждый знает ли, что он умеет?
Душу непроизвольно вдохнул ей – рот в рот,
Будто Пигмалион Галатее.

Вот с тех пор этот способ ОСВОД приютил,
К обстоятельствам всем применим:
Если хочешь и ты человека спасти,
Поделись с ним дыханьем своим.

Было ль что, или не было – сведений нет,
Червячок тому разве свидетель.
Не тогда ль дух святой появился на свет?
Ну а в общем-то: были ли дети?

…Удалилась Лилит, бог же ожил тогда,
Ангелочка шпыняет под бок:
– Живо глину месить! Следом будет Адам.
Нет, я всё-таки, знаете, Бог!

И создал человека – себя превозмог,
Превзошел все свои ожидания:
По подобию, образу – вылитый бог,
Разве над головой нет сияния.

А любил себя бог – и сказать трудно, как –
Больше, чем до головокружения.
Он подумал слегка и слепил двойника,
Разглядев в родниках отражения.

Но Лилит-то одна, а их двое теперь –
Не подумав, создал конкурента.
Чуть упустишь из виду – попробуй, проверь
Несознательного элемента.

Чтоб Адама от дел от подобных отвлечь,
Чтобы не было акта и факта,
Путь известный имеем – о чем ещё речь? –
Создаем отвлекающий фактор.

Только двое людей, а уж столько хлопот,
Но зато избавленье от сплина.
Например, ангелочек-подручный орёт:
– О Всевышний, закончилась глина!

Вот исток дефицита! С начала времён
Предусмотрено – будто случайно.
Обращаться к кому? Призадумался Он,
На окрестность взирает печально.

Где же глины получше для Евы набрать?
Нет в округе и синего глея.
Из чего ж создавать? – А хотя б из ребра:
Всё равно он считает не умеет!

Снова влез червячок. Ишь, как прыток, поди,
Скоро и повышенье получит.
Расчищает места для наград на груди…
– Ум хорош, два – значительно лучше!

Бог был первый хирург – поясняю для тех,
Кто не понял, что общеизвестно,
Хоть на случай надеялся, как на успех,
Без наркозов – центральных и местных.