Демьян Бедный - Том 4. Стихотворения 1930-1940

И лишь в одной стране, в советской,
Импульсов творческих полна,
Содружна вузам, школе детской
Ультракороткая волна.

Она – с подмогой аппаратов –
Осуществлять привлечена
«Пастеризацию томатов»
И «облучение зерна»,

Она работница – на грядке,
Она на ниве – хлебодар,
Наносит гибельный удар
Она в больницах лихорадке.

У нас – средь творческой структуры,
Средь мирных подвигов страны, –
Она – орудие культуры,
А не орудие войны, –

Оценена иной ценою,
У нас волшебная волна
Не смертоносною волною,
«Волною жизни» названа.

Крепя свои живые клетки,
Цветет Советская страна.
В ней жизнетворческой расцветки
Не только дивная волна:

Того же жизненного тона,
Задачи той же зрелый плод –
Стальная наша оборона,
Красноармейский наш оплот, –

В броне военной арматуры
Богатыри родной страны –
Орудье мира и культуры,
А не грабительской войны.

Но горе тем, кто с этой силой
Рискнет померяться в бою:
Оплатят собственной могилой
Они нахрапистость свою,

В часы ответной грозной кары
Они узнают, как сильны
Ультракороткие удары
Ее стремительной волны!

Выхожу на колхозно-газетное поле,
Пишу в «Колхозном комсомоле»,
Зачислившись в комсомольскую бригаду.
«Болтунов» комсомольских забираю в блокаду,
Пощекочу им маленечко пятки.
Занятные ребятки!

Об одном таком
Преболтливом парнишке
Прочитал я в письмишке.
Героя зовут Куликом.
Он приходится мне земляком:
На Херсонщине он «болтает» покуда,
Я же родом оттуда.
Вот места так места,
Красота!
Говорю я о них влюбленно.
Там сейчас уже нет зимних вьюг.
Это – юг.
Определенно.
Сейчас там тепло-претепло.
Комсомольцы весеннему солнышку рады.
Оживился колхоз « Радяньске село »
Токаревской сельрады.
Заходили люди торопливо,
Комсомольцы же особливо.
Глава комсомольской семейки,
Кулик, секретарь комсомольской ячейки,
Вышел утречком он на крыльцо,
Посмотрел и сказал твердо так, закаленно:
«Весна налицо.
Определенно!»
Сказал, точно он наложил резолюцию.
И пошел он вдоль улицы с резвою цюцею,
Со своею любимою цюценькой,
С собачкою куценькой.

Небо синее, чистое,
Солнце греет лучистое,
Ручейки говорливо лепечут,
Птички щебечут!
Картина ясна.
Не похоже на зиму и отдаленно.
Это весна.
Определенно!
Как секретарь справедливо отметил.
Но, увы, не был светел
Секретаря озабоченный лик.
На почте Кулик
С места на место газеты перекладывал,
На проходящих рассеянно взглядывал,
Морщины чело его бороздили,
А мозг напряженный гвоздили
Думы – мысли тревожные:
«Лошади ненадежные…
Не готовы книжные киоски…»
Падал пепел с потухшей папироски.
Эка забот!
Эка хлопот!
Эка!..
Эка!..
Нашла тоска на человека.
Средь своего аппарата
Он головою поник.
А в обед прибежали ребята:
«Мы за тобою, Кулик!
Погодка выдалась, точно
Нарочно.
Дорожить надо этаким днем.
Сорняки убирать надо срочно.
Завтра сеять начнем!»
Кулик отвечал одобрительно:
«Дни днями… Я сам эти дни
Мозгую вот план предварительно…
Я занят… Бурьян убирайте одни».
Кулик снова предался думам,
Вдруг ворвались две девушки с шумом,
Комсомолки из самых, что есть, озорных,
Саша
И Маша
Черных:
«Завтра сеять нам, слышно,
Так мотаться не будем же мы никудышно,
Нам, Кулик, знать охота
Свое место: какая и где нам дается работа?»
«У меня в голове, понимаете, планы… –
Кулик отвечал им солидно. –
Идите пока на бурьяны,
А там будет видно!»

Кулик после этого руки –
В брюки
И ушел домой от комсомольской докуки
И от уборки бурьяна.
На кровать повалился Кулик утомленно,
Обессилев от плана
Определенно!

Новый день в постели застал Кулика.
«План, – шептал он, – в нем первое дело – основа.
В четкие формулы мысли одень».
Кулик свой план обмозговывал снова
Целый день.
Вечерком предколхоза
Сказал Кулику:
«Что ты грустен? Аль в сердце заноза?
Дай тебе я ее извлеку.
Слышь, твои комсомольцы герои все, право.
Как сегодня на севе работали браво!
Сообща как тряхнули,
Сто девяносто гектаров махнули.
Живою рукой!
В разгильдяйстве никто не замечен.
Нам еще бы пригожий денечек такой,
И сверхранний наш сев обеспечен!»
«Так, так, так!» – зататакал Кулик,
Засеянного ужаснувшися клина:
«Каких еще надо улик?
Вот она, комсомольская-то дисциплина!
Без меня? Я-то здесь для чего?
До какого дошли, подлецы, разложения!
Сеять начали – а? Каково? –
Без моего
Распоряжения!
Ну, а план-то, мой план надо знать им заранее?
Для чего же мне голову надо ломать?
Комсомольцам всем завтра назначу собрание.
Покажу я им кузькину мать!»
Но сорвалася отместка.
Сев сорвался и без Куликовых угроз:
В день собрания стукнул мороз.
Устарела повестка.
Собрание отменено.
Про свой план секретарь выражался темно:
«План готов… Констатирую…
Я, однако, еще попланирую…»
С неделю планировал мудрый Кулик,
Наконец объявил результат окончательный,
То-бишь, план. Этот план не велик.
Привожу его текст замечательный:

Комсомольцы, прочтя этот план, онемели
И, лишась языка,
Подозрительно крайне глядели
На Кулика,
Дескать, парень в уме ли?
А Кулик… Не узнать паренька:
Он, Кулик, вдохновенно-надменный,
Удивительный и несравненный,
Говорил, торжествуя, как в сладостном сне,
В высшей степени планово и окрыленно:
«Ну, ребята! Теперь мы готовы к весне!
Определенно!»

   Дав смертный бой всему гнилому,
   Сметя всю старую муру,
   Уж мы не учим по-былому
   Свою родную детвору.
   Культурой новою пригреты,
   Растут советские птенцы.
   Со стен на них глядят портреты –
   Иного строя образцы.
   Товарищ Сталин в окруженье
   Своих соратников-бойцов
   У нас в любви и уваженье,
   И у отцов и у юнцов.
   Вожди – их перечень не длинен.
   - Кто это?
              Маху не дает,
   «Михал Иванович Калинин!» –
   Грудной ребенок узнает.