Вячеслав Воробьев - ЛиПа

Проверил как-то гардероб недавно я:

Нужны дублёнка, шапка, сапоги...

Запомните в амурном ослеплении:

Морозы — не пустой для сердца звук.

Подхватишь грипп, а то и воспаление...

Я ж врач и даже кандидат наук!

Шепчу своей любимой очень ласково:

«Зима пройдёт, не стоит горевать!

8-го марта в марлевой повязке я

С микстурой буду под часами ждать!»

Под осенним солнцем

мы стоим у древа,

за руки схватившись,

как Адам и Ева.

(Геннадий Калашников. Ладонь)

...Взгляда друг от друга

отвести не смея.

Если что случится —

всё свалю на змея.

В голове мелькают

райские виденья...

Не прожить на свете

без грехопаденья!

Мы легко одеты.

Ты совсем озябла.

Как дела у Бога

с урожаем яблок?..

Нет! Слава — не цветы, не снимки,

А честь, когда признал народ,

Когда сдаёшь в ремонт ботинки,

А мастер денег не берёт.

(Игорь Кобзев. Красное с золотым)

В почёте на Руси таланты.

Я ем цыплёнка табака,

А вкруг стоят официанты,

Дрожа от робости слегка.

Ни слова о деньгах, ни звука,

И каждый хочет угодить.

Директор жмёт с поклоном руку

И просит чаще заходить.

Мол, это будет лучший отзыв,

Мол, ощутим избыток сил,

Коль слух пройдёт, что Игорь Кобзев

Откушать здесь благоволил.

Я бросил вредную привычку

Платить за газ и телефон,

И контролёры в электричках

Меня обходят за вагон.

И так везде: в театре, в бане,

В такси, в химчистке, в Лужниках...

Откуда эта тяга к знанью

В обычных русских мужиках?

Пусть двадцать лет страдал в ученье,

Теперь — и снимки, и цветы.

Живу на гособеспеченье,

Не снисходя до суеты.

И только голос за спиною

По сердцу полоснёт, как нож:

«Пустяк! Прокормим всей страною.

Блаженный... Что с него возьмёшь!»

Денис Давыдов

Кружит ворон,

вьётся дым,

конь, смеясь, гремит копытом.

Хорошо быть неубитым

и как утро молодым.

Хорошо, когда в груди

сердце барда и гусара.

До краёв налита чара,

остальное — впереди.

(Диомид Костюрин. Любовь немилосердная)

Я вчера смотрел кино

«Эскадрон гусар летучих».

Конь смеялся, плыли тучи

и рекой лилось вино.

Я во все глаза глядел,

как Давыдов на экране

на одном почти дыханье

воевал, любил и пел.

Я слова запоминал

и, придерживаясь правил,

их немного переставил,

заглянув в оригинал,

а потом перебелил

и, ничем себя не выдав,

их назвал «Денис Давыдов»,

расписался и закрыл.

Хорошо, что у меня

есть диплом Литинститута.

На стихи ушла минута,

а Денису — мало дня.

Жёны — женщины лучшей породы.

(Лев Кривошеенко. Высота 102)

У женатых один идеал,

Неподвластный влиянию моды.

Я на собственной шкуре узнал:

Жёны — женщины редкой породы.

На работу иду, как на бой.

Там нельзя без железной отваги:

Разведённые смотрят с мольбой,

Вдовы ластятся, словно дворняги.

Незамужние след мой берут,

Словно гончая или борзая.

Я из их обольстительных пут

Еле, сердце скрепя, ускользаю.

Эти женщины — ушлый народ.

Словно зайца, меня обложили.

Среди всех мне известных пород

Предпочтительней жёны. Чужие.

Ищу врага.

По душам рыщу.

Трублю, как лось: ищу врага!

Ещё я чувствую силищу

взметнуть любого на рога.

(Валентин Леднёв. Последний колосок)

Любой детали в организме

я применение найду.

Рога необходимы в жизни,

когда ты угодить в беду.

С врагами спорим мы помногу...

Противник мой трубит, как слон,

а я в ответ упёрся рогом

или двумя — и спор решён.

Рогами смело лезу в сечу

и управляюсь за двоих.

Не попадайтесь мне навстречу,

покуда я не сбросил их.

Пусть враг хитёр, умён, коварен,

мои рога остудят пыл.

От всей души я благодарен

тому, кто мне их подарил.

Поэзия — вот случаи убедиться,

Как далеко наш третий глаз глядел,

Поэта превращая в ясновидца,

Чтоб перешёл он всяческий предел.

(Юнна Мориц. Третий глаз)

Злословят, что стихи мои, как вата,

А иногда — в ладони ржавый гвоздь.

Пусть на два глаза я в стихах подслеповата,

Но третьим глазом вижу всех насквозь.

Мой третий глаз, сверкающий, подзорный,

Ты видишь, что читает молодёжь?! —

Цветаеву! Сапфо!... Сей факт позорный

Меня вгоняет то в огонь, то в дрожь.

Мне грезятся далёкие восходы,

Зрю третьим оком, как в рассветный час

Красивые и стройные народы

Читают хором сборник «Третий глаз».

Быть может, скажете, что это бред, однако

Дерзаниям моим предела нет:

Ведь между Моруа и Мориаком

Для Мориц в каталоге есть просвет.

Я верною собакой пятилапой

Вползу в ваш дом и лягу на порог.

За мной войдут стихи колонной пятой,

Шеренгами неумолимых строк.

Не хмурьте брови в чёрной укоризне.

Хоть смысл стихов туманно-невесом,

Хочу я стать в телеге вашей жизни

Незаменимым пятым колесом.

За изощрённость строго не судите.

За пазухою камня не храня,

В библиотеке вашей отведите

Почётный пятый угол для меня.

Я в одном обычном доме,

где души не чают в доме,

прочитал в её альбоме

зарифмованные строчки.

...Мне до классиков далёко.

Хорошо, что здесь, однако,

нет ни Пушкина, ни Блока,

ни меня, ни Пастернака.

(Александр Николаев. Параллели и меридианы)

...Тот альбом меня обидел.

В гневе я ушёл из дома.

Ведь никто из них не видел

настоящего альбома.

В том альбоме, как в копилке,

Гёте, Фет, Егор Исаев,

Николаев , Брюсов, Рильке,

Мандельштам и Николаев .

Есть ещё Васильев Павел,

Николаев и Сельвинский...

Тот альбом я сам составил

и показываю близким.

Поле за пряслами

Утром осенним

Волнует неясно,

Как ранний Асеев!