Николай Векшин - Небесная канцелярия (сборник)

Мои глаза зажглись, когда я лаял.
А ты стрелял в меня, не отвезя к врачу.
И, ухо откусив тебе, я понял,
Что я не рюмку, а тебя хочу.

Есть такие мужчины, которые к звёздам
Молчаливо зовут своих горлиц по звёздным лагунам.
Путешествуя в звёздах, любимейших женщин, как в гнёздах,
Они любят. И рубят мятежные струны.

Бульон хоть кислый, но полезный.
Хлебни, Григорий, пару раз!
Пиитом станешь, друг любезный,
И резво влезешь на Парнас.

В чужих трудах изъян копая,
Не трусит дядька пародист.
Как боцман, лихо матюгаясь,
Он не в кустах марает лист.

Жизнь в малиновом берете
С коромыслом и ведром
Бытиё в ошметки лепит
Мандариновым веслом!

На сердце грусть. И капли виснут.
Духовной пищи жгу огонь.
Истошно вою, словно хищник.
Скучаю. Где ж моя гармонь?

И войдя с просторов в этот дивный домик,
Выпей самогону. Девок позови.
И сплясав задорно, словно вечный комик,
До утра милуйся. Господи, прости!

Он выбирал жену, жуя.
И, папиросы не хуля,
Так напивался до нуля,
Что рифмовал. А на…уя?

Осень смотрит. Дождь диктует. Мысли сложены в букет.
Я пишу свою дворнягу. Дайте птахе пистолет!

Ехал парень чернобровый.
По Дунаю утки плыли.
А голубушки-подружки
С ароматами любили.

Если грянет наважденье,
Не мираж и не фантом,
Я тебя увековечу
Боевым своим пером.

Есть полночь, жаркая, как печь,
шальная полночь, как огонь,
и в эту полночь нужно лечь
с такой, чтоб полночь стала днём.

По стране, что страдает коровами,
Мыши бегают грешно, без дум.
О, Россия моя расчленённая!
От пожаров аж Путин всплакнул.

Там, где звёзды ласкают рассветы,
Я искал и ласкал, и дышал.
И, мелодией ласки согретый,
Я свой стих, как петлю, завязал.

Бог с улыбкой той даме ответил:
«Брось стихи! И какой смысл – молиться?
Может, лучше – всех странников в свете
Приласкать, чтоб грешить примоститься?»

Плеча у можжевельника крепки.
Пичуга малая поёт, беды не знает.
Лишь туфелька осталась от ноги,
Прям по которой поезд проезжает.

Мараль у етой бастни есь токая:
Не всяка – женсчина, катторая ногая!

Так пиши макулатуру,
Баламутя и жуя!
И тебя в литературу
Пустят даже без… коня.

Палочки и девочки!
Елкины торчалочки!
Стих куда засунуть бы?!
В рейтинговы попочки.

Лист резной. Он шуршит под ногами.
А сначала он с дуба упал.
Осень, осень! Друзья все с друзьями.
На гитаре я б «Осень» сбренчал.

Лаская душу и бредя к кончине,
Трухлявый чёлн дурманит и манит.
А простыня с девицы без причины,
Как дурь природы, в передряг горит.

Всё тот же Хулио… Харкая, как зараза,
В экстазе с отвращеньем поблевав,
Себя поставил в позу унитаза.
Как чурка был он грубый и не прав.

Как их много! Татьяны, Елены, Галины…
Разбежались глаза средь былинных ундин и Ирин.
Хорошо бы мне с ними забраться в малины…
Но боюсь, что не справлюсь я с ними одни на один.

Осень вновь целует город.
Осень! Уж гремят раскаты.
Я весь – паства. Осень снова
Зацелована губами.

А дождь в окно дождём стучит. Стучит и плачет.
Он плачет, словно морок, этот дождь.
И сплин с дождём не стихнет, но заплачет.
Сей стих Зенкевич лишь оценит. Тут ведь дождь!

Петелька за петелькой
Я свяжу носки.
Как же много петелек!
Сдохнуть от тоски!

С похмелья мне не истину глаголит
Тот город, где звонят колокола.
И я курю. В трусах крещусь на ноги.
И пью портвейн. Ведь осень зацвела.

Два километра до власти. Айда за край!
Мальчики крутят баранки своих дорогих авто.
Суть в чём-то большем, чем ад или рай.
Всё! Аки рыба, нырну через дебри в метро.

Танцуй костёр, пылай, гори дровами,
Трещи поленьями, гляди куда-то вдаль!
И угли с ярко-рыжими глазами
Пускай прохладу греют и февраль!

Зябнут сонеты в цепочке фигур на Стихире.
Бред бесконечный. И смысл увязает в сугробах.
Звёзды застыли не в шапках, а в сладостном ритме.
Снежное мыло! Словесное кружево мыла!

Идёт счастливый человек
По краешку судьбы.
Хоть у него короткий век,
Но длинен стих, увы.

Я лихорадочно стихи пишу, помад не шарю.
Ах, где ж спаситель милый мой – воздушный шарик!?
У ног моих лежал бы этот друг – воздушный шарик…
О шарике без тормозов молчу, грущу, мечтаю.

Взаимных укоризн рубите узел!
«На взводе» пережив этап «сует»,
Подумайте о следствиях, о други!
Укор не бросьте, словно пистолет!

Слиянье тел – итог большого взрыва.
Вселенная – в движенье, видит Бог!
Две части – в ком, дрожа, притягивает сила.
И вот – уже без сил – отталкиванье ног!

Дождь прилетел и утонул.
Неотвратимо дно!
И если стих твой в лужу сел,
Не капай прилюдно.

В городской юдоли – пьяный взгляд.
Мухи дохнут, коль они в неволе.
За решеткой, где юдоль, – сидят,
Натирают звёздные мозоли.

Я себя запаролю железным забором из слов.
И колючую проволку вниз небоскрёбов я брошу.
И гаджетом повыжгу побритое нынче лицо.
I will kill you by crazy poem понарошку.

Поцелуем ветра в небо
Замер я. В щеках – заря!
Хватить дрыхнуть, королева!
Незабудь-ка – это я!

Перетопчется грусть, когда август на льду поскользнётся.
Покачнувшись в лукавой ночи, Афродита споёт, как синички.
Два унылых дождя. Поцелуйчики пальчиков. Август проснётся.
Спи с женой по ночам! И не пачкай в молчанье пустые странички!

Зайцы с Му-му дружили,
Дурь в голове квестя.
Спьяну стихи сложились.
Образы вкось висят.
Куклу вылепив, словом
Потчует нас поэт.
Лучше бы выставил что-нибудь
Не из вакантных мест.