Николай Векшин - Небесная канцелярия (сборник)

Я губами тебя зацелую, кормя голубей в октябре.
Мы взлетим, отряхнем с себя свежие хлебные корки.
И в квартире своей я щавелевым супом тебе
Тем октябрьским днём утолю полужизнь одеяловой горкой.

И так, прибавив стих беспечный,
Пиит плодил себя рукой.
Хоть бифуркации не вечны,
Но клики делались с душой.

Хайку и хокку в катренах Хайяма далёких
Мне о Шекспире навеяли мысли. О, снег на ладошку!
Как тяжело мне в сугробах средь холода! И одиноко
Ночью морозной рубайи лепить и лепить понарошку.

Танец на коленях! Я ползу —
Бука, бяка, полупобедитель.
Я мужик! Пока что не в гробу.
Стих в гробу. За это – наградите!

Наши чувства спором не обидишь.
Пляшет политический прогресс.
Ценность по лисице не оценишь,
Ведь с похмелья стих попутал бес.

Когда свалился в лужу, радуйся! При этом
Лови лягушек. Если не словил,
То значит промахнулся с местом этим:
Знать, не в болото к цаплям угодил!

Однажды старушка спросила кукушку:
«Стишок написать про прыг-скок?»
«Уж лучше скакать по грибам и петрушке!», —
Ответила стая сорок.

Чайник мой! Кипи на славу!
Сяду рядом пообедать.
Пиво в чайнике – отрава.
Дымом порчу атмосферу.

Глаза обиду проглотили.
Но кашель рвётся из меня.
Палач по мне стреляет в спину.
Язык мой – враг: болтаю я!

К чему нам лирика? Влекомые словами,
Мы не минуты тратим, а года…
Уж лучше б ночью спать чредою с вами,
Чем парой фраз убить вас навсегда.

Встреча школьных подруг!
Пролегла борозда.
Кто пахал, не скажу.
Жизнь идёт? Не беда!

Если б девушкой я был,
Я бы мужиков любил;
Мамой, бабушкой бы стал…
Я свой стих три дня рожал!

Ты, Света, лучше б меньше крякала.
Ведь он – охотничек с ружьём.
Пальнёт ежель – к едрене матери!
Потом зажарит и сожрёт.

Собакой стану, сойдя с вагонов
Машин своих.
Фонарь обнявши, сниму погоны.
Мочусь на них.

За поворотом поворот.
За словом – много разных слов.
Поёт койот. Душа зовёт.
Душу себя в мольбе стихов.

Лежу с Алёшей. Там Вася с Петей
Под пинками в ногах обузой.
Шагать по трупам не надо! О, дети!
Та тётя – кака! Где ж мои Музы!?

Раз ветра твою душу мотают,
Значит, лучше не стой на ветру.
Ну, а коль холода обжигают,
То согрейся с ладошкой в дому.

По стихам расплескавшись всклянь,
Обниму я строку и зажмурюсь.
И словесные слитки впрямь
Погружу в свой мирок, шифруя.

Скажите, вы до судорог влюблялись?
Аж до порыва вольных лепестков?
А, может, дрожью мелкою дрожали?
Словами в такт вы обняли любовь?

Мне говорили, что любовь бессмертна.
Но птица без любви околевает.
И мрут снега, сорвавшиеся ветром.
Любовь, когда уходит, стих рожает.

А я, наверно, был бы стихоплётом.
Раз мужиков противно обнимать
И бабы не даются мне чего-то,
То буду рифму гладить и сосать.

Любовь – это вздохи и стоны.
Как дики невзгоды её!
Любовь – это кредо влюблённых.
Безумно рифмуйте на «ё»!

Мне бы крылья в размах, чтобы с ними взлететь!
А бумагу с пером – крахом в пыль растереть!

Две мысли в голове поселены.
Одна – вопросы задаёт.
Другая – жутко скороспелая.
А третья – про любовь поёт.

Если ты уже родился,
Некуда деваться.
Как бы ты ни суетился,
Тяжело спасаться.

Можно я стану для тебя тенью,
Хотя бы – слепком цветка, клёна иль ветки?
Я слегка старомоден, немного «ретро»,
Но обниму-поцелую крепко.

Вот росточек. Она – на полянке.
И ползут к ней жуки и букашки.
Она дверцу души спозаранку
Открывает. О, сердце Ромашки!

Выдохну и вдохну.
Вся по частям растаю.
Ласками в страсть впорхну.
Но вот дождусь ли мая?

Чего-то не врубился я: где соль?
И чем тут занимается Ассоль?

Тут запутались барбосы
С волосатыми ногами.
Я не мог сдержать улыбки.
В сердце – скрипки? Боже правый!

К чужим пенатам синих рек стремится фатум.
И бледный карлик, словно лёд, замёрз крылатым.
И колокольный звон у тяжкой торбы в постулатах.
И дует ветер в щель и стих на Пасху свято.

Осенняя грусть так оскалила зубы,
Что в лапах под кошкой трещит чешуя.
Свои бормотанья мы прячем под губы.
Мы два манекена – стишок мой и я!

Говорят, что «ссыт поэт,
Чтобы быть прикольным».
Я б ему по морде дал,
Чтобы было больно.

Сердечных мышц неравен бой.
Включаю чувства тумблер.
И улетаю мотыльком.
И страсть идёт на убыль.

Я люблю этот вздёрнутый нос,
Хоть прямой был он у Нефертити.
Но зато так колбасят мне мозг
Твои школьно-шикарные тити!

Рука привычно чешет, без помех.
Язык и губы утонули в блюде
Огня страстей меж ног. И сих утех
Я порностих поведаю всех людям.

Не каркай, ворон, сиротливо. Сплин несносен.
Украл все листья у сосны спектакль «Осень».
Багдадский вор? Он стырил жрицу и лошадку.
И я еще хлебну медку, чтоб было сладко.

Жениться – прямая мужская повинность.
Не хочешь? Тогда прямиком на кастрацию!
Ведь женщина – высший мужской смысл жизни!
Бракуйся скорей, не впадая в прострацию!

Как листья клёна я слова роняю.
Есенин отдыхает! В октябре
Тебе, любимая, я рифмы посвящаю.
И над страной рыдаю в тишине.

Держу удар. И трачу миллион.
Под глупую кошу, когда приспичит.
Мой макияж характером силён.
И муж мой будет умным и отличным.
Готовлю афрокаки и борщи,
Рифмую Копперфилда и Ньютона,
Ведь плюнуть и куда-нибудь уйти
Могу легко, под сенью Купидона.

На золоте осенних простыней
До изморози мается душа.
А телу надо в тёплую постель
И чтоб смычок пиликал не спеша.