Сергей Юрьев - Осколок зеркала (сборник)

Нам достался в наследство причудливый век,
Нам осталось раздать наше время потомкам,
И Россию любить как последний ковчег,
Как усталую мать, как больного ребенка.

Душа, окованная сталью,
Стремится вдаль,
Но вновь сестра твоей печали –
Моя печаль.
Всё, что ушло и не вернется,
Имеет вес.
Броня души опять столкнется
С броней небес.
Пройдя сквозь вязкий бархат ночи,
Сквозь ситец дня,
Ты обретешь всё то, что хочешь,
Но не меня.
Зовет из тьмы первоначальной
Святой Грааль.
Душа, окованная сталью,
Стремится вдаль.

Где Истина? – некаверзный вопрос,
Повисший где-то меж землей и небом,
Спасеньем душ и грешностью желез,
Меж запахом цветов и вкусом хлеба.
Ей не во благо рукотворный храм,
Ей не во благо поднятые штофы,
Ее нашепчет четырем ветрам
Скрипучий крест торжественной Голгофы.
Ее теряет кто-то на бегу,
И валят на нее сомнений груды,
И вот – двенадцать спорщиков в кругу,
А Истину давно унес Иуда.
И снова начинают дележи
И в очередь встают у райской двери
Епископы от старой верной лжи,
Апостолы от новой ложной веры.
Сведя свои весомые слова
В апостольскую поступь постулата,
Идет по человечьим головам
Евангельский апокриф от Пилата.

Осторожные жители тихих предместий
И чадящих столиц
Ждут пришествия новых последних известий
Из-за стёртых границ.
И народ прославляет своих конвоиров,
От Кремлёвской стены
Тянет запахом нового Старого мира
И гражданской войны.
И летят в небесах золотые химеры
Коренных перемен,
А в сердцах остается усталая вера
В послезавтрашний день.
Кто к сомненьям своим, кто к надеждам прикован,
Вою праздничных труб…
Так и жизнь пролетит, как костёр тростниковый
На холодном ветру.

Вселенский бомж, услужливый пророк,
Един во многих задницах и лицах.
Строитель рифм, любитель длинных строк,
Чтоб распирало книжную страницу.
Любитель муз и нюхатель цветов.
Хранитель самых тех семи печатей,
За коими – никто не знает что,
Ревнитель непорочности зачатий.
Бесполый дух, гранитный монумент,
Даритель прав на отдых и работу,
Смиренный раб и видный диссидент,
Изгой, тюремщик…
Кто ты? Кто ты? Кто ты?

Не боясь ни зверья, ни пугал,
Что воздвиг для себя народ.
Мы не прячемся в пятый угол
От своих неземных свобод.
Мы не ранены, не убиты,
Мы идем через дым и тлен –
Отраженья небесной битвы
На качающейся земле.

У нас не будет времени на споры
О смысле и бессмысленности жизни,
Нас не заманят золотые горы
И липкие объятия Отчизны.
А где-то вновь восторженно дерутся,
Над горизонтом кто-то поднял знамя,
Но мир уже устал от революций,
Придуманных великими вождями.
Кого-то вновь восславят, обессмертят,
Кого-то вновь – живого – на иконы,
Из чьей-то фразы, брошенной на ветер,
Родятся непреложные законы.
Да будет так! Да будет всё иначе…
И нас несет течением по свету,
А мир опять торопится и плачет,
И в этот мир приходят наши дети.
У них не будет времени на споры
О смысле и бессмысленности жизни,
Их не заманят золотые горы
И липкие объятия Отчизны.

Это будет в конце осторожного времени суток –
Молодая Венера покинет созвездье Весов,
Мир, живущий всерьез, позабудет всего на минуту
Направленье полета обоих своих полюсов.
И какой-нибудь век, не Серебряный и не Железный,
Перепишет сначала свое исчисление лет,
И озерами лав поплывет раскаленная пемза,
И веселые ящеры мясом оденут скелет.
Мир к истоку придет, но с надеждой на то, что когда-то
Человеческий мир не начнется с грехов и утрат
И что Каин уже не поднимет оружье на брата,
Божий Сын человеками снова не будет распят.

В квадрате рамы – Ленин и печник,
В Квадрате Черном – пустота и вечность,
А пара глаз художника Дали –
На противне пустыни раскаленной.
Ван-Гог – безухий, он уже привык,
Что лучше видно, если слушать нечем,
А теплокровный камень сердолик
Лежит на сердце каждого врожденно.
Как важно знать, что 2×2 – не 5,
И то, что Е = МС², но
Не трожьте землю – ятаган войны
Великие моголы там зарыли.
Обременен возможностью молчать
Любой оратор, понятый превратно,
И всё, что не дороже тишины,
Способен каждый взять с собой в могилу.

На том и на этом свете кто верует – тот и свят.
Молчит придорожный камень, трещит скорлупа вселенной.
Живущие не заметят, а мертвые не простят
Молящихся не во храме, плывущих не по теченью.
Счастливые крестоносцы, окованные броней,
Наверное, точно знают, куда и зачем им надо…
Восток разбавляет веру имбирем и тишиной,
Восток укрепляет веру молчанием и джихадом.
Они рождены в неволе, им страшен лишь Страшный суд,
Впотьмах торжествует Ирод, смерть делает их свободней.
Им надо лишь убедиться, и после они уйдут,
Что тело и кровь Господни покинули Гроб Господень.
Глаза поглощают дали, под сталью сердца стучат,
Хоругви вздымает ветер, ниспосланный провиденьем.
На том и на этом свете кто верует – тот и свят.
Молчит придорожный камень, трещит скорлупа вселенной.

Друг от друга ни ближе, ни дальше
Протянулись столбы и столбы,
Верстовые отметки судьбы –
Те же самые – всем проходящим.
Мы идем, кто угрюм, кто беспечен,
Мимо знаков небесных светил…
И со всеми, кто здесь проходил,
По пути – хоть бы кто-то навстречу…
Позади – разноцветные флаги,
Торжества, катастрофы, а тут
Есть один лишь не пройденный путь,
Беглецы, проходимцы, бродяги…
Только здесь – избавленье от споров
И спасенье от вечного сна,
Как бы память была ни тесна,
Как бы ни было время просторно.
Мы идем, дай нам Бог, если к Богу,
Находя только из года в год
Утешение в том, что пройдет…
Всё пройдет – даже эта дорога…