Анна Попова - Обыкновенная любовь

— М-да, без затей. Боюсь, что нет. Я же с утра до вечера на работе, какие уж мне домашние животные.

— Очень зря. Не понимаешь ты, какое это счастье!.. Ладно, я побежала, мне ещё тетрадки проверять… Слушай, заходи завтра вечером на пирожки. Мама тесто дрожжевое поставила.

— Спасибо. Если получится.

Ни к чему не обязывающие слова. Фактически — вежливый отказ.

Но на следующий день Игорь зашел «на пирожки с котятами». Он уже и забыл, как вкусно готовит тётя Люба. Да только вот и котёнка уже пристроили, и поблагодарить хозяйку не удалось — тётя Люба очень некстати уехала ночевать на дачу к сестре… Или наоборот — кстати? Потому что Маргаритка до сих пор была в него влюблена.

На какой-то миг Игорь почувствовал себя героем книжки. Только бы сентиментальный роман не перерос в роман абсурда! И, остерегаясь этой безрадостной перспективы, юрисконсульт Лозинский сразу же расставил все акценты: женитьба на Маргаритке в его планы не входит, взаимные претензии — самая невероятная глупость в мире…

— Претензий не будет, — оборвала она на полуслове. И добавила тихонько:

— Я знаю, что ты моя судьба. На неделю, на месяц — но все-таки…

И эти обычные слова прозвучали как-то… нетривиально, что ли? И совсем не успокоили.

Он не претендовал на то, чтобы стать чьей-то судьбой, так далеко его амбиции не распространялись. Но определенно, Судьба в тот день подслушала Маргаритку — и вывела среднее арифметическое: они были вместе ровно две недели.

В один прекрасный вечер его увезла с работы ярко-красная машинка, похожая на ёлочную игрушку. И в маленькой, убого обставленной однушке его не дождались ни в этот вечер, ни в следующий…

А потом настал другой вечер, отнюдь не прекрасный: ему позвонила Маргаритка.

— Я долго думала и решила, что будет плохо… нечестно, если я тебе не скажу. У меня… то есть у нас, конечно же, у нас, будет ребенок…

Черт возьми, старушка Судьба действительно напрочь лишена фантазии! Бульварные романы — определенно её жанр!

— …сын.

Игорь практически ничего не знал о детях. И знать не желал. Но предположил, что если пол ребенка уже известен, значит, аборт делать поздновато…

— Я думал, что имею дело с взрослым, ответственным человеком, — сухо, с расстановкой проговорил он, чтобы не выдать растерянности. — Но если… если это можно исправить, я, конечно же, помогу деньгами…

Он вдруг понял, что почти слово в слово повторяет реплику злодея из сериала, которым его ежевечерне пытает Настасья.

— Исправить? Боже мой, Игорь, о чем ты говоришь? Это же такое счастье!

— В таком случае, хочу напомнить… — в конце коридора, как назло, замаячила знакомая фигура шефа. Игорь откашлялся, — … я должен напомнить об условиях договора.

— Не беспокойся, Игорь. Я понимаю. Всё в порядке.

— Да, я полагаю, в данном случае это наилучшая формулировка — по соглашению сторон…

Первые несколько дней Игорь был сам не свой — не мог поверить, что Маргаритка так легко отпустила его. Потом Настасья разыграла совершенно безобразную сцену из-за того, что дома не оказалось ни куска хлеба, и Игорь, сам того не ожидая, выдал:

— Думаешь, на тебе свет клином сошелся? Да таких, как ты, — пруд пруди!

Сказал — и испугался.

А Настасья вдруг сникла, предложила вкрадчиво:

— А давай поужинаем в ресторане?

На следующий день они подали заявление, через месяц сочетались браком, через год родился сын, торжественно наречённый модным именем Даниил. Даниил Игоревич Лозинский, живой символ успеха и благополучия.

А еще через год Игорь случайно встретил на улице Маргаритку, ведущую за руку малыша в темно-синем комбинезончике.

Маргаритка улыбнулась своей обычной спокойной улыбкой.

— Познакомься, Игорь, это Данечка. Данечка. Судьбою мне данный… — и пошла своей дорогой, приноравливая свой шаг к шажкам малыша.

— Ты задержался на полчаса, — встретила супруга Настасья. — С Данечкой давно гулять пора!

И они отправились гулять, Настасья катила перед собой коляску, жизнь продвигала их — всех троих — по накатанной колее.

Время от времени он вспоминал, что под другой крышей растет ещё один Данечка. То ли шутка Судьбы, то ли её дар. И отрешенно думал: а какое у того, у другого, отчество?