Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

Куда ни ступи, — что вперед, что назад,
Внутри и снаружи и жмут и теснят,
Точит вода, и все меньше сил.
«В обход!» — не зря кривой говорил.

Осталось теперь одно барахло.

День добрый! Как много народу пришло!

День добрый! У вас тут, гляжу, торжество.
Крестины? А может, венчают кого?

Пир в честь возвращенья, сказать точней.
Невеста лежит и кормит червей.

А черви хватают, что поинтересней.

Приходит молчание вслед за песней.

С детства мне этот закон известен:
Конец одинаков у всех наших песен.

Гляньте, ребята, что я урвал:
Пер Гюнт в нем пуговицы отливал.

Купил я кошель за одну монету.

Да тут ничего хорошего нету.

Пер Гюнт? А кто он?

Были ему
За кума кузнец, а она за куму.

Меня-то хоть вспомнишь сквозь пьяный угар

А в Хэгстеде помнишь ты дверь в амбар?

Не скажет никто, что ты привереда!

Да ей по плечу и над смертью победа!

Брось! Лучше выпьем в знак кумовства!

Где тебе пить! Протрезвей сперва!

Эх, как бы кровь ни была жидка,
Всем нам Пер Гюнт за свояка.

Много знакомых.

Покойница мать
Задаст тебе, Аслак, посмей налакаться!

Вослед агроному нельзя тут сказать:
Рой глубже, и запах начнет улучшаться.

Доврская кошка! Она, бывало,
Рождественской ночью троллей пугала!

А вот и олень, тот самый, на ком
Пер Гюнт через Гендин летел верхом.

Аслак, а ты узнаешь свой молот,
Которым черт не был расколот?

Мас Мон, на куртку глянь, невидимку!
Пер Гюнт в ней летел с Ингрид в обнимку.

Водки, ребята! Спустить барахлишко
У старика явилась мыслишка.

Что продаешь?

Средь Рондских скал
Замок, славнее свет не видал!

Пуговку дам!

Дай водки глоток!
Не то от продажи какой же прок?

А ты весельчак!

Коня продаю!
Кому?

А где он?

В дальнем краю,
В западных землях. Быстрей он мчится,
Чем сам Пер Гюнт плел небылицы.

Еще что есть?

Да всякий хлам,
В убыток брал, по дешевке продам.

Валяй!

Мечту о лучшей из книг
Дешевле застежек отдам жестяных.

К черту мечту!

Мой царский венец!
Лови! Схватил, значит, дал творец!

Корону?

Из лучшей соломы притом.
Каждому впору. Надел — стал царем.
Седины безумца продать буду рад,
Пустое яйцо, вина аромат,
Словом, добра достанется много
Тому, кто укажет мне: вот дорога!

Ты, вижу я, парень, в таком тут раже,
Что лучше тебя содержать под стражей.

Быть может. Скажите, Пер Гюнт — кто такой?

Да, глупость…

Прошу вас, мой дорогой.

По слухам, какой-то поэт паскудный.

Поэт?

Говорят, все, чем славен свет,
Счел он плодом своих побед.
Простите, любезный… но долг мой трудный…

Где ж этот недюжинный человек?

В заморские страны ушел навек.
Там худо пришлось ему, говорят,
И был он повешен лет сорок назад.

Повешен? Ну да. Давно мне сдается:
Пер Гюнт до конца собой остается.

Прощайте. Век не забуду вас.

Прекрасные девушки, славные парни,
Хотите за ласку послушать рассказ?

А он интересный?

Я в Сан-Франциско давным-давно
Золото рыл. Штукарей там полно.
Играть зубами на скрипке пытались,
Плясать на коленях испанский танец,
Еще мастаки были складывать стих,
Покуда буравили череп у них.
Вот и пошел там черт в скоморохи,
Считая, что шутки его неплохи,
Выступить он собирался с одной:
Лихо умел он визжать свиньей.
Старый театр битком был набит,
Черт был весьма симпатичен на вид,
В плащ он широкий вздумал одеться.
«Man muss sich drapieren» [14], — считают немцы.
А под плащом — и в этом все дело —
Живая свинья у него сидела.
Вот настает представленью начало:
Черт ущипнул, свинья завизжала.
Черт стал разыгрывать сценки свои,
Изображая жизнь свиньи,
Она под ножом завершилась визгом,
И скрылся артист в поклоне низком.
Профессионалы затеяли спор
О том, хорош или плох актер,
Кому-то фальшивым казался тон.
Смущала других нарочитость финала.
А хрюканье? Все сходились на том,
Что чувства меры ему не хватало.
Видите, как поплатился черт,
Публику сдуру не взявший в расчет.