Александр Кердан - Избранное

Мы долу очи опустили
И было прочь поворотили
(С дубинкой, верно, спор плохой…
А царь, он – бронзовый, глухой…),
Но, завернув за огород,
Идти надумали в обход…
И вот пошли мы с тетей Зиной
По тропочке, сминая глину,
До постамента, до того,
Где и стоит полковник в царском
Одеянии мытарском,
Словно не с плеча его.

Для свиданья нам – минута…
Только – развернуться круто
Да прощенья попросить
За подвал в расстрельном доме…
Что уж кланяться иконе,
Не умея лоб крестить?

Вот и пришла с Москвой разлука —
На становой хребет пора!
Мне дядя пожимает руку,
А тетя – крестная сестра —
Вдогонку крестит поезд скорый…
– Надеюсь, свидимся! Пока!..
…Купе. За окнами – просторы.
А здесь и чай, и разговоры
Под оком у проводника.

Соседи – пара молодая.
Он – эмвэдэшник, а она —
Да просто мужняя жена.
Болтаем, время коротая —
На то дорога и дана.
– Вы слышали: царя взорвали!
– Был памятник недавно цел…
– По НТВ передавали!
– Я новости не посмотрел…
– Тогда, послушайте.
– Конечно…
– Я постараюсь все – точь-в-точь.

Охраны не было в ту ночь —
У нас вот так в России вечно!
Заряд сработал на заре,
Как утверждают, очень рано.
Сметенный толом постамент
И тела царского фрагмент
Стране показан был с экрана.
– Судьба – достойная тирана! —
Вот так сказал корреспондент —
Один из тех, кто смел за сим,
Что бронза не ответит им…
А нас уже не удивишь
Крушеньем чьих-то пьедесталов.
Мы – скифы, варвары то бишь…
Нам быть иными не пристало,
Поскольку наше имя – тьма,
А суть – безгласная скотина…
Такая мрачная картина —
Царя осталась половина
И та, простите, без ума…
Без головы… Ее кочан,
Весь покорежен динамитом,
Как череп, найденный пробитым,
Под Коптяками, где-то там…
Какая странная судьба —
Быть обезглавленным и дважды…

– Но два же клюва у герба…
И клюнуть вас желает каждый!
Не надо отводить глаза
От этих бронзовых обломков.
Вдруг проберет роса-слеза
Родства не помнящих потомков?

Прожить свой век и умереть —
Удел идей и человека.
И бронзе трудно уцелеть
В объятьях гибнущего века…

Вмешался спутник в разговор,
Задетый чем-то за живое:
– К чему научный этот спор?
Пойдете подымить со мною?
– Я, извините, не курю —
Считаю это дело травлей…
Но вам компанию составлю,
Охотно рядом постою…

Нам тамбур двери растворил.
И, затянувшись сигаретой,
Попутчик мой заговорил:
– Вы служите, как видно, где-то?
– Служу. Военный журналист.
– А о Чечне уже писали?
– Я не был там. Пред Богом чист…
– Все сразу чистенькими стали.
А вы послушайте меня.
Вот тут горит и не проходит
Закат декабрьского дня,
Когда к ним, в Грозный, полк наш входит…

И мальчики кровавые в глазах,
И новогодний тост, как злая шутка…
Почтамт, больница, молзавод, вокзал
И площадь под названием «Минутка».
Не Курская дуга, не Сталинград,
Хоть поле боя – всюду, поле боя…
Тем мальчикам героями не стать,
Пусть даже и погибшим, как герои…
О, Родина, доколе – мне ответь —
Ты будешь прозревать такой ценою,
Где сыновья, идущие на смерть,
Тебя не ощущают за спиною?
……………………..
Он замолчал и молча докурил,
Окурок раздавил ногой, как гниду…
– Жалею только: мало их убил… —
Вдруг выдохнул жестокую обиду.

Кого? Чеченских женщин и детей?
Боевиков – защитников Аллаха?..

Мир потерял рассудок от смертей.
Мир поглупел от горя и от страха.
Не от того, чем лечится душа,
А от другого – равного проклятью…
Легко, до основанья все круша,
Забыть: еще вчера мы были – братья
И нам был дан единый светлый дом,
И в этом доме не было нам тесно…
Еще вчера мы шли одним путем,
Не думая, что он вдруг станет крестным.

Двадцатый век идет к исходу.
Он дал нелепую свободу
Всем темным мыслям и страстям.
Он, этот злой научный гений,
Пророс над веком песнопений,
Оставив стыд и душу там.
Восстал над пеплом Хиросимы
Предтечей третьей мировой…
И изменил любовный климат
Секс безопасный, деловой…
Принес кошмарные болезни —
Теперь о СПИДе пишут песни.
Взамен открытиям души
Гашиша рай и анаши…
А самый верх народовластья —
Бить по парламенту со страстью
Из танков собственных в упор…
Печален этот разговор.
Но начат он не по приказу
Иль социальному заказу,
А оттого, что больно тут —
В том месте, что душой зовут.

…Я снова дома, где уют,
Где все привычным ладом дышит.
Где грохот улицы не слышен,
И где меня, конечно, ждут
Из всех дорог родные люди —
Мной обретенная семья.
Переступив порог, забуду
Я века гнет и гонку дня.
О счастье говорить – не модно,
Когда вокруг такой разлад…
В ночи звонок междугородный —
В мой дом откуда-то звонят.

– Привет, племянник! Это – из Москвы…
– Алло!
– У телефона – тетя Зина.
С Христовым праздником тебя, родимый!
– Спасибо, дорогие! Как там вы?
Как дядя?
– Жив… Привет передает
И тост во славу русского оружья!
– Что – сильно пьет?
– Да кто ж теперь не пьет,
Когда в стране так холодно и вьюжно?..
Я вот еще хочу тебя спросить:
Тут все трещат про царские останки…
Ваш губернатор с центром перебранку
Затеял, где их нужно хоронить.
Я думаю: безбожники – они…
А что, племянник, скажешь ты об этом?
Черкни письмо. Я буду ждать ответа.
Не сможешь, так хотя бы позвони…
…………………………
Алло! Алло! – Но в трубке лишь гудки,
Да за окошком зимний ветер стонет,
Как зуммер во вселенском телефоне…
Всем чаяньям живущих вопреки
Всевышний не подходит к аппарату.
Он занят. О России он забыл…