Джордж Байрон - Дон-Жуан

Как благородно, тонко и умно,
И, боже, что за слово «филогения» [541] 22. «Филогения» — шутливо-научный термин, с помощью которого Байрон обозначает пристрастие к воспроизведению себе подобных. !
Оно, пожалуй, несколько темно
И может вызывать недоумение,
Но вслух произносить запрещено
Обычное простое выражение,
Не то у всех нас, господи прости,
Была бы «филогения» в чести,

Но где я бросил милого Жуана?
Он в Лондоне — столице всех услад
И всех невзгод людского океана,
Где новичку превратности грозят.
Хоть наш герой видал чужие страны
И был известным опытом богат,
Но край, в котором ныне он блистает,
Все иноземцы плохо понимают.

Мы можем очерк дать любой страны,
Определяя степень процветания,
Температуры лета и весны, Особенности климата, питания.
Всего трудней — признаться мы должны —
Тебя познать, о Великобритания!
Так много львов и зубров всех пород
В зверинце этом царственном живет!

Но полно о политике: начнем
Paulo majora [542] Немногим больше; здесь: немного более важное (лат.). . Ловкий мой герой
Лавировал с отличным мастерством,
Как конькобежцы зимнею порой.
Он тонко флиртовал в кругу своем;
Красавицам ведь кажется игрой
Невинная сия «тантализация» [543] 25. « Тантализация » — здесь: искушение, намек на мнимую добродетель дам, подвергающих своих поклонников мукам Тантала, который, согласно мифу, карался в аду вечным голодом и зрелищем роскошных яств. —
Не грех им мил, а грешниц репутация.

Не все дороги наши, скажем прямо,
Под снегом целомудрия лежат:
Порой и совершит иная дама
Какой-нибудь чертовский эскапад, —
И, право, на ослицу Валаама [544] 26. Ослица Валаама. — По библейскому преданию, с пророком Валаамом однажды заговорила ослица, на которой он ехал верхом.
С такой тревогой люди не глядят,
Испуганно и скорбно восклицая:
«О! Кто бы мог подумать, дорогая?!»

Леила всем понравилась. Она
Была тиха, задумчива, послушна
И как-то романтически бледна;
Восточными глазами равнодушно
Она вокруг глядела. Новизна
Не трогала ее; ей было скучно…
Ее судьба, ее прелестный взор
Стал модной темой с некоторых пор.

Конечно, дамы расходились в мненьях;
Я не хочу красавиц обижать,
Но споры столь обычное явленье,
Что им бывает трудно помешать.
Придется мне признаться, к сожаленью,
Что дамы любят шумно обсуждать!
На этот раз их воодушевила
Задача воспитания Леилы.

Но все сошлись на том, чтоб подыскать
Для маленькой Леилы нечто лучшее;
Ее наружность будет представлять
Опасность для ее благополучия,
А Дон-Жуан с собою совладать
Лет пять способен в самом лучшем случае, —
И потому разумней и верней,
Чтоб он уже теперь расстался с ней.

Тут началось всеобщее волненье
И самых лучших дам соревнованье:
Кто, делая Жуану одолженье,
Турчаночки предпримет воспитанье?
Ведь тут необходимо, без сомненья,
Наставницы высокое призванье!
Шестнадцать мудрых дев и десять вдов
Явились одновременно на зов.

Две дамы разведенные, бесплодные
И грустные, как можно угадать,
Готовы были девочку безродную
Как собственную дочку воспитать —
Ей преподать манеры благородные
И в должном виде свету показать
(Где в первый свой сезон всегда царицы —
Хорошенькие юные девицы,

Особенно имея капитал!).
Потрепанные пэры, джентльмены,
Которых рок немного пощипал,
Мамаши, и сестрицы, и кузены
Преследуют желанный идеал
(Для многих что блестит, уж то и ценно!),
И вальсами и лестью все подряд
«Фортуне юной» голову кружат!

И маменьки и тетки — все посредницы;
Я знаю дам восторженных таких,
Которые сосватали наследницу
Для собственных любовников своих!
Скажите, дорогие собеседницы,
Tantaene [545] 33. Столь ли… — первое слово в цитате из Вергилия: «Столь ли велик гнев в небесных душах?» совершенства в душах их?
Но жертву-то порой берет досада:
Бедняжка и приданому не рада!

Иная попадается легко,
Иная — три десятка забракует,
Отказы рассыпая широко;
Тогда уж и посредник негодует:
«Девица N заходит далеко!
Она, мол, недозволенно флиртует!
Она улыбкой говорила да ,
А нынче вслух сказала никогда !

Наш бедный Фред влюблен и так страдает !
Он сам богат — тут не в деньгах вопрос;
Она прекрасный случай упускает,
И будет день — прольет немало слез…
Но… тут маркиза что-то затевает!
Наш бедный Фред так много перенес…
Но стоит ли она его печали?
А кстати — вы письмо ее видали?»

Но ни мундир, ни титул, ни стихи
Капризную невесту не прельщают;
Пари напрасно держат женихи
И, тратя время, сроки назначают.
Зато какие злые языки
Несчастного счастливца обсуждают,
Когда его за ум, иль рост, иль род
Прелестная сильфида изберет!

Но кто же он? Примеров много разных!
Порой унылый юноша-поэт,
Поклонник из породы неотвязных;
Порой веселый баловень побед,
Повеса из насмешливых и праздных;
Порой — вдовец почти преклонных, лет…
Вы спросите: за что он выбран ею?
За что? Ведь все на свете лотерея!

Признаться вам, и я однажды был
Владельцем столь счастливого билета.
(Как некогда Полоний говорил:
«И вправду жаль, и жаль, что правда это!» [546] 38. «И вправду жаль, и жаль, что правда это!» — слова Полония из «Гамлета» (акт II, сц. 2). )
Не знаю, чем я выбор заслужил,
Но я согласен с приговором света:
Сей выбор был (я говорил не раз!)
Чудовищным для одного из нас.

Простите мне обилье отступлений.
Вглядитесь — вывожу я каждый раз
Из них немало мудрых наставлений,
Как честный пастор, действуя на вас,
Как опекун, любитель поучений!
(В какие дебри мой забрел Пегас!)
И муза, словно старая дуэнья
Иль скучный друг, читает наставленья.

Но нынче я хочу изобразить
Все сущее с жестокой прямотою:
Вот то, что есть, а не должно бы быть.
Поймите, что занятие пустое
Морали плугом ниву бороздить,
Пороком удобренную. Не скрою —
От этой вспашки злые сорняки
Упрямо вглубь пускают корешки.

Но прежде вам напомню, что Леила
Была, как утро майское, нежна,
Чиста, как снег (я знаю, критик милый,
Последняя метафора бедна),
И юного Жуана охватило
Желанье подыскать опекуна,
Точнее — опекуншу строгих правил,
Которой бы он девочку оставил.