Георгий Голохвастов - Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Молитву древнюю прочел…
Лишь мерно, мудрою заботой,
В листве гудит жужжанье пчел.

Мой строгий темный кабинет
Наполнен свежестью сирени,
И разогнал сомненья тени
Благоухающий букет:

В ожившем сердце праздник света!
Без слов, любви твоей привет
Звучит в дыхании букета.

Душа Эллады — красота.
Там тел прекрасных совершенством
И страсти радостным блаженством
Сияет юная мечта.

С ней жизнь, как счастье, восприята:
Без вожделенья нагота
И наслажденья — без разврата.

Опять, по-детски, я приник
К земле, родной в былые годы,
И смотрит в душу мне природы
Живой и просветленный лик:

В нем таинств вечных откровенья
И нескудеющий родник
Покоя, грез и вдохновенья.

Вот — кубок! Искр огонь задорный
И легкой пены светлый вздох:
Хвала судьбе, что не иссох
Источник Вакха животворный,

Что зажигает, чародей,
Огнем любви и рифм, как горны,
Сердца холодные людей.

У дня призывы жизни громки,
На крыльях ночи — смерти знак;
Но бодрый свет и грустный мрак
Единой вечности обломки,

И та ж молитва у меня
Под вечер в синие потемки,
Как поутру в преддверьи дня.

Он — царь… Но дремлет страх в сатрапах:
Владык могучих слабый сын,
Он любит роскошь, пену вин,
Средь нег курений пряный запах,

И в сфинксах странных обольщен
Не мощью льва в когтистых лапах,
А грудью сладостною жен.

Стрекозы млеют на припеке,
Молчат лениво тростники,
В истоме дремлет гладь реки
И челн наш чуть шуршит в осоке…

Не сон ли жизнь? Но предо мной
В твоих глазах, как зов в намеке,
Под томной ленью — страстный зной.

Пусть говорят, что жить нельзя
Одних цветов благоуханьем;
Пусть жизнь знобит своим дыханьем
Зарю надежд, цветам грозя

И издеваясь над мечтами, —
Поэта чистая стезя
Цветет бессмертными цветами.

В лобзаньях трепетно-стыдливых,
Как ароматное вино
Дыханье уст твоих: оно —
Как сладкий яд для губ счастливых.

Пьянит… волнует… И хмельны
В их первых вспышках торопливых
Томленья сладостного сны.

Сходя с любовью неизбытной
К земле, в зеленый мир долин,
Я, как сказителю былин,
Внимаю жизни первобытной

И верю шепоту лесов,
Дыханью трав и песне слитной
Тысячезвучных голосов.

Не передать того пером,
Ни звуком слов, ни звоном струнным,
Что ночь нам пела светом лунным
Под синим бархатным шатром;

И сны, навеянные тишью,
Я чистым лунным серебром
В твоем дрожащем сердце вышью.

Любя, таился я сначала,
Но стыдно сердцу счастье красть.
Я волю дал мечтам… И страсть,
Особожденная, умчала

Меня в свой огненный поток,
Как вихрем сорванный с причала
И в бурю брошенный челнок.

Пусть победитель печенег,
Торжествовать победу вправе,
Пил вражьим черепом в оправе
Вино, пируя свой набег,

Где слух о нем?.. Но данью славе
Хранит поднесь столетий бег
Бессмертный сказ о Святославе.

Гамак в тени, а вкруг повсюду
И свет, и блеск, и полдня хмель;
Кружась, жужжит тяжелый шмель…
И, усыпляющему гуду

Без дум внемля, дремлю слегка,
Как дремлет, выйдя на запруду;
В разливе леностном река.

Храм бедный с ветхой колокольней.
Чуть свечи теплятся. Но тут
Душе-скиталице приют;
Здесь сердце проще, богомольней,

И думы в сумерках минут
Властнее прочь от жизни дольней
К Завету Горнему зовут.

Ты — чистота в венце алмазном,
И дар ее я свято чту…
Но жизнь вливает яд в мечту,
Желанья мучат в сне бессвязном,

Томят греховные стихи
И дразнят вкрадчивым соблазном
Любимой женщины духи.

Мы светлый путь забыли к небу,
Мы заглушили зов высот,
Отдав весь круг мирских забот
Слезами добытому хлебу,

И угасили, торгаши,
Сон о едином на потребу
Для изнывающей души.

Великой радостью ликуя,
Гудят в ночи колокола…
Ты в платье белом; ты светла:
— «Христос воскрес!» — входя, скажу я;

В ответ: — «Воистину воскрес!» —
И три безгрешных поцелуя
Уносят сердце до небес!..

Завечерело. Гасла тихо
Опалов ласковая дрожь;
Волною ветер тронул рожь,
Медвяной веяло гречихой,

И чья-то песня на реке
То удальством звенела лихо,
То словно маялась в тоске.

Мороз полночный жгуч и колок,
И снег рассыпчатый скрипуч…
Скользя в летучей дымке туч,
Мерцает месяца осколок

Серпа отточенным ребром,
И хрупкий иней спящих елок
Сияет синим серебром.

Мне мало девственно-прекрасной
Любви в сияньи чистоты, —
Я жажду дара красоты
На пире страсти полновластной:

Как безуханные цветы,
Не в силах сны любви бесстрастной
Дать сердцу счастья полноты.

Я чую, как над спящим миром
В святую полночь Рождества
Идут незримо три волхва
С елеем, золотом и миром:

Я слышу песню торжества,
И веет радостью и миром
Весть о рожденьи Божества.

Миг вдохновенья — жизнь в былом,
Во тьму грядущего прозренье,
И мирозданья претворенье,
И чувств таинственный излом: