Роберт Рождественский - Семь поэм

Меня прерывают:
- А, собственно, кто ты?
С чего ты
рассказываешь анекдоты?
Зарвался?
Сатирика
корчишь?
Не смешно,
а скорее - тошно!
Ты, приятель,
неважно кончишь.
Это точно.
В вопросах жизни ты круглый ноль.
Тебе ли про это строчить?!
Поныть захотелось?
Пожалуйста, ной!
Но что же ты лезешь учить?
Ты говоришь, что в сердце -
боль.
Ты требуешь участья.
Давай поговорим с тобой
об этом самом счастье.
Ты раньше, дурень,
сох и чах
всё время,
а теперь
имеешь дом и свой очаг.
Чего ж ещё тебе?
Добра жена да жирны щи -
другого счастья не ищи.
Наберись терпения,
будь разумным
и
очень скоро гением
станешь
(для семьи).
Будешь ты для жёнушки
песенки мычать
и кропать стишоночки
в местную печать...

Есть решенье мирное
сложного вопроса, -
понимаешь,
милая,
можно сделать просто:
если сердце теплится,
вздор из мыслей
выкинем,
слюбится -
стерпится,
поживём -
привыкнем.
Нарисуем, если нужно,
радость на лице.
Будем строить очень дружно
счасть -
и -
це!
Будет не жизнь, а сплошные улыбки.
Ходит на цыпочках жёнушка.
Муж
жену
называет «рыбкой».
Мужа
жена -
«медвежоночком».
Рай да и только!
И ссориться нечего.
Оба взаимно вежливы.
Мужа
жена
развлекает вечером
сплетнями самыми свежими.
А он,
не смыкая опухших век,
глухо бубнит ночами:
какой хороший он
человек
и какой негодяй
начальник...

И всё это будет не просто на месяц.
Ты слышишь?
Навечно
такое дают нам!
И всю эту гнусную,
тихую мерзость
кто-то назвал
уютом?!
Родная!
Неужто и сердце
и тело
за это
ты мне отдала под защиту?
Но если ты этого счастья хотела,
этого счастья во мне
не ищи ты!
Мне воздух родины
сладок и мил.
С великой гордостью
думаю я,
что здесь я рождён
и что этот мир -
счастье моё
и совесть моя,
что я в ответе
за всех влюблённых,
в ответе за каждый колос пшеницы,
в ответе за шелест лесов зелёных,
за прочность и силу
советской границы,
в ответе за запах дымящихся пашен,
за каждую мелочь
в моей стране...

А ты говоришь:
устроит папаша
тёплую должность мне.
А ты говоришь:
попадём в историйку,
если не будем
жить незаметно...

Неужто
мир для тебя -
это только
тридцать квадратных метров?!
Хочешь,
я опять тебе напомню
прошлую, особенную осень?
Хочешь,
эту комнату наполню
терпким запахом
гудящих сосен?
Я тебе напомню наши песни...
Помнишь,
говорила ты, что скоро
мы с тобой в тайгу уедем вместе
и построим там
чудесный город,
город
посреди лесов зелёных,
город,
озарённый ярким светом,
город-песню,
город для влюблённых?..
Помнишь,
как мечтали мы об этом?
Помнишь?

...А я и сейчас мечтаю,
как будем мы вместе -
и ты,
и я,
о том, как ликующим Первомаем
пройдёт молодая наша семья,
о том, как однажды
под небом синим
листья к нам в окно постучатся,
о том,
как мы склонимся над сыном -
нашим первенцем,
нашим счастьем...
Но жить не хочу,
о покое мечтая,
жить,
накапливая добро,
жить,
пределом счастья считая
столовое серебро,
буфет,
до краёв набитый посудой,
нервно звенящей на каждом шагу...
Родная,
слышишь?
Уйдём отсюда!
Уйдём!
Я здесь дышать
не могу!
Я тебе напомню про рассветы
и про то,
как писем ты ждала...

Неужели ты забыла это?
Неужели ты тогда...
лгала?

Если так, то надо решить,
надо сразу выбрать пути.
Я любовь
задушу в груди,
но останется сердце
жить.
Сердце!
Звонкой струною стань,
на предельной ноте сдержись!
Слышишь?
Биться не перестань:
это -
лишь начинается
жизнь!

Пусть пока
немало людишек,
травки ниже,
водицы тише,
очень гладких
и, между прочим,
с виду непогрешимых очень.
Не собьёт их вроде и шторм.
Мельтешат они
там и тут,
за уютом портьер и штор
очень тихо они живут.
В меру подленьки,
в меру умны,
семеня проторённой дорогою.
Им плевать
на дела страны,
их заботы её
не трогают!
Им пока ещё горя нет.
Их пока ещё носит земля...

С кем ты, милая?
Дай ответ!
До конца,
не тая,
не юля.
Заглушая голос
старья,
басовито гудками трубя, -
слышишь? -
это уже
не я -
правда
спрашивает у тебя!
Правда тех,
чьим трудом страна
так прославлена,
так сильна,
тех,
кто в самых дальних краях,
незнакомых мне,
но родных,
эту правду хранит...
И я
ничего бы не значил
без них...
Я с тобою резок.
Но пусть!
Я не ангел и не святой.
У меня характер крутой -
может, я
не раз ошибусь.
Я не так богат
и деньгу
по кубышкам не берегу.
Сладкой жизни
не предложу.
Но тебе я вот что скажу:
если только хочешь -
решись,
если только сможешь -
приди!
Это будет
честная жизнь
до последнего стука в груди.
Это будет жизнь для людей,
это будет пора труда,
в ней
обходных искать путей
не посмею я никогда.
Не смогу пройти стороной
и солгать
хотя б невзначай...

С кем ты?
С ними
или со мной?
Слышишь ты?
Отвечай!

Вечная
слава
героям!
Вечная слава!
Вечная слава!
Вечная
слава
героям!
Слава героям!
Слава!!

...Но зачем она им,
эта слава, -
мёртвым?
Для чего она им,
эта слава, -
павшим?
Всё живое -
спасшим.
Себя -
не спасшим.
Для чего она им,
эта слава, -
мёртвым?..
Если молнии
в тучах заплещутся жарко,
и огромное небо
от грома
оглохнет,
если крикнут
все люди
земного шара, -
ни один из погибших
даже не вздрогнет.
Знаю:
солнце
в пустые глазницы
не брызнет!
Знаю:
песня
тяжёлых могил
не откроет!
Но от имени
сердца,
от имени
жизни,
повторяю!
Вечная
Слава
Героям!..
И бессмертные гимны,
прощальные гимны
над бессонной планетой
плывут
величаво...
Пусть
не все герои, -
те,
кто погибли, -
павшим
вечная слава!
Вечная
слава!!

Вспомним всех поимённо,
горем
вспомним
своим...
Это нужно -
не мёртвым!
Это надо -
живым!
Вспомним
гордо и прямо
погибших в борьбе...

Есть
великое право:
забывать
о себе!
Есть
высокое право:
пожелать
и посметь!..

Стала
вечною славой
мгновенная
смерть!

Разве погибнуть
ты нам завещала,
Родина?
Жизнь
обещала,
любовь
обещала,
Родина.
Разве для смерти
рождаются дети,
Родина?
Разве хотела ты
нашей
смерти,
Родина?